Палеодиета, которая совсем недавно стала популярной в медицинских кругах, была создана еще в 1970 годах гастроэнтерологом Вальтером Вогтлином. Он первым предположил, что пища, которую употребляли наши предки времен палеолита, сможет сделать здоровее современных людей. Возвращение к рациону наших предков, в соответствии с доктором Вогтлином и десятком его последователей, может резко снизить возможность развития болезни Крона, сахарного диабета, ожирения, расстройства желудка и массы других заболеваний. Но действительно ли современная палиодиета похожа на рацион наших предков?
Особенности палеодиеты
На первый взгляд, такая диета имеет общие черты с тем, что мог бы съесть человек времен палеолита. Диета главным образом состоит из мяса и рыбы, которые первобытный человек мог бы получить в результате охоты и рыбальства, а также растений, которые он мог бы собирать, в том числе орехов, семян, овощей и фруктов. Необходимо избегать зерновых культур и продуктов их переработки, так как доисторический период предшествовал выращиванию сельскохозяйственных культур. Молочные продукты также под запретом — первобытный человек не разводил животных ради молока или мяса. Мед является единственным сахаром, который позволено употреблять во время диеты, ведь, как мы знаем, рафинированного сахара в то время еще не существовало. Потребление соли также ограниченно - наши предки точно не имели солонок на столе. Запрещены обработанные продукты в любом виде. Мясо же должно быть получено от тех животных, которых кормили исключительно травой, что максимально приближено к рациону жвачных животных того времени.
Чем на самом деле питались первобытные люди?
Однако критики утверждают, что палеодиета резко упрощает все, что мог есть первобытный человек. На первое место в ней выносят мясо или рыбу, однако нет доказательств, что именно белки составляли основу рациона первобытного человека. Так же, как и современные привычки питания, рацион эпохи палеолита сильно зависел от места жительства людей. Группы, которые обосновались в местах, похожих на современные пустыни, вряд ли смогли бы добывать себе рыбу, да и мясо, скорее всего, нечасто попадало им на обед. Скорее всего, большую роль в их рационе играли орехи, семечки и даже насекомые. Группы, которые жили в холодных регионах, имели ограниченный доступ к свежим овощам и фруктам. Их рацион был практически полностью построен на мясе, и вполне возможно, что они съедали все части животного, чтобы ликвидировать дефицит, вызванный отсутствием свежих продуктов. Критики утверждают, что современные палеодиеты не принимают во внимание такие детали.
Главные аргументы критиков
Однако наиболее спорный аспект палеодиеты — это ее способность улучшить здоровье. В то время как большинство современных людей получат неоспоримую пользу, если станут употреблять больше фруктов и овощей, очень трудно сказать, был ли первобытный человек более здоровым, чем наши современники. В конце концов, много детей умирали в возрасте до 15 лет, и немногие взрослые перешагивали 40-летний рубеж.
Кроме того, по результатам недавних исследований, опубликованных в журнале The Lancet, в найденных древних мумиях были обнаружены тревожно высокие темпы развития атеросклероза. Заболевание было обнаружено у 47 из 137 обнаруженных мумий. Это ставит под сомнение теорию, что наши предки были намного здоровее, чем мы сейчас.
Кухня первобытного человека [Как еда сделала человека разумным] Павловская Анна Валентиновна
8. Что ели люди в древности. Мясо
Реконструировать, что и как готовили и ели древние люди, крайне сложно, но возможно. Сохранились археологические свидетельства, есть данные антропологии и биологии; современные методы анализа позволяют восстановить систему питания по сохранившимся костям и зубам. Существуют и данные этнологии, позволяющие соотнести способы питания племен, совсем еще недавно занимавшихся исключительно охотой и собирательством и не знавших даже изделий из глины. Но подход к последним свидетельствам должен быть особенно аккуратным. То, что отдельные народы еще в XX веке жили в самых примитивных с точки зрения современного человека условиях, еще не значит, что именно так жили наши далекие предки. Особенно это касается экзотических, в том числе островных, народов Южного полушария, к быту которых так любят обращаться исследователи в поисках аналогий с первобытной жизнью; надо помнить, что среда и условия их проживания - климатические, географические, культурно-исторические - заметно отличаются от тех, в которых жили древние охотники и собиратели.
Проблемы, связанные с потреблением пищи древним человеком, можно разделить на три группы. Первая, наиболее простая, связана с тем, что ели первобытные люди. Здесь данные археологии дают вполне конкретный материал. Вторая и третья более сложные - как они готовили и как сохраняли пищу. Здесь прямых данных крайне мало, и речь может идти только о реконструкции на основании преимущественно косвенных источников.
Исследователи уже не одно столетие спорят о том, кем был древний человек: хищником, вынужденным питаться в периоды охотничьих неудач растительными продуктами собирательства, или мирным травоядным, познавшим вкус мяса. При этом научные концепции, касающиеся питания древности, частенько подпитываются современными представлениями о том, что такое хорошо и что такое плохо. Растительная пища - это хорошо, сбалансированная в соответствии с современными представлениями, разнообразная, включающая рыбу и морепродукты - еще лучше, однообразная - плохо, только мясная - совсем плохо, жирная - очень вредно для здоровья. Доисторический человек предстает этаким Адамом из райского сада: первые несколько миллионов лет он мирно питался плодами, листьями и зернами, подтверждение его вегетарианства находят в остатках зубов и некоторых косвенных свидетельствах, например в отсутствии больших коллективов, необходимых для охоты. Затем изменения в климате (ох уж этот географический-климатический фактор, как просто все списать на него!) привели к сокращению растительной пищи, и человек вынужденно стал питаться мясом, которое в палеолитическую эпоху составило основу его питания. Ну и наконец, изменения климата (опять!) после отступления последнего ледника привели к тому, что рацион человека значительно разнообразился - мясная и растительная пища дополнилась морепродуктами, рыбой, разными приятными добавками в виде улиток, птичьих яиц и т. д. Это краткое изложение полностью соответствует большинству, во всяком случае, западных концепций питания древнего человека . В нашей стране такого рода сложившиеся концепции за редким исключением отсутствуют, а те, что есть, с большой осторожностью конкретизируют и обобщают сведения, касающиеся пищи первобытных людей.
Как часто бывает, есть и противоположные точки зрения, хотя их и меньше: человек изначально был хищником, растительная пища заметной роли не играла и именно потребление мяса сделало его, в конце концов «разумным» . Этой концепции придерживаются те, кто не боится бросить вызов политкорректности, в ней есть некая мускулинность, так как никто пока не попытался доказать то, что охотой занимались женщины, во всех трудах она остается мужской прерогативой.
Еще одна горячо обсуждаемая проблема, достаточно недавняя, - был ли древний человек хищником или падальщиком, охотился ли он сам или подбирал то, что осталось от настоящих хищников-охотников .
Сегодня очень трудно определить соотношение мясной и растительной пище в рационе древнего человека, остатки последней действительно невозможно обнаружить и посчитать. Однако есть и очевидные моменты. Безусловно, древний человек потреблял мясо, и, видимо, много. Свидетельством этому являются значительные скопления костей животных по всему ареалу обитания древнего человека. Причем это не случайные собрания, так как на костях исследователи находят следы каменных орудий; эти кости тщательно обрабатывали, снимая мясо, а часто и дробили - внутрикостный мозг, судя по всему, пользовался большой популярностью у наших предков.
Более того. Этнографические данные дают нам свидетельства того, что совсем недавно существовали народы, питавшиеся исключительно монопродуктами. Так, система питания ряда народов Крайнего Севера России и Северной Америки была основана на одном виде продукта - результате охотничьего промысла. Для одних (например, нганасан, ненцев, энцев, юкагиров) это был северный олень, для других лось (у эвенков, хантов, манси), для народов морских побережий, таких, как эскимосы, инуиты, береговые чукчи, это были кит, тюлень, морж, некоторые североамериканские племена питались исключительно лососем. Объекты охоты съедались полностью, особенно ценились кровь и жир как источники незаменимых и необходимых для организма веществ. Часть добычи подвергалась сквашиванию - традиционному и древнему способу приготовления еды, что также поставляло организму необходимые элементы. Словом, один вид животного - морского или сухопутного - поставлял этим народам все необходимые для поддержания жизни вещества. Охота временами дополнялась собирательством ягод, корней растений, однако оно не играло существенной роли. Позднее попытки перевести эти народы на «сбалансированную» и разнообразную с точки зрения европейской цивилизации диету имели крайне негативное воздействие на их здоровье .
Эти данные говорят о том, что предположение об исключительно мясной пище древних охотников имеет под собой вполне реальную почву и что такая пища может быть вполне достаточной. Если многочисленные народы Севера могли выживать на одном виде мясной пищи, это значит, что только на мясе мог выжить и древний человек. Вышеупомянутые народы вплоть до недавнего времени и практически насильственного изменения их уклада во многих случаях пользовались самыми примитивными способами охоты, однако до столкновения с «цивилизацией» редко знали голодные годы. Таким образом, концепция о том, что собирательство спасало от голода в случае охотничьих неудач, может быть, не совсем верна.
Другое дело, что, возможно, довольно длительное время древний человек вполне осознанно разнообразил свою пищу, дополняя базовую мясную растительной. И постепенно эта растительная пища могла завоевать свое место в желудке и вкусовых ощущениях. То есть сочетание мяса и продуктов растительности было вполне осознанным выбором человека, одной из вех на пути его гастрономического и цивилизационного развития. Да, ряд народов, оказавшись в определенных культурно-географических условиях, сохранил свою верность простой и однообразной мясной пище. Однако большинство в эпоху неолита включило в свой рацион злаки, что было подготовлено предшествующим периодом. При этом мясная и растительная пищи играли одинаковые роли, имели равное значение, а не замещали одна другую в голодные периоды.
Сразу хотелось бы отметить важный момент: речь идет уже о человеке, близком к современному типу. Известно, что он не только строил жилища (что делают и животные), но и создавал разнообразные орудия труда, произведения искусства, украшал свой быт, то есть имел по крайней мере зачатки эстетики, а также некоторые верования, о чем свидетельствуют найденные захоронения. Все это приводит к мысли, что и в вопросах питания древний человек не был столь однообразен, как чаще всего представляют. Он наверняка имел вкусовые предпочтения, что есть опять же и у животных, но, в отличие от животных, он разнообразил свой рацион. Его еда не была однообразной и скучной, направленной исключительно на удовлетворение голода, как иногда полагают.
Интересное археологическое свидетельство: на стоянках эпохи позднего палеолита находят скелеты песцов, кости которых лежат в анатомическом порядке. Это говорит о том, что людям были нужны шкурки, а не мясо, а значит, у них не было острой нужды в любом виде пропитания. Более того, охота на крупных животных, видимо, тоже была избирательной: кости молодых животных встречаются на поселениях чаще, чем старых . Значит, древний человек мог позволить себе выбирать. Почему бы тогда не предположить, что он уже знал толк и в приготовлении блюд? Кстати, это является косвенным свидетельством того, что по охотничьим племенам недавнего прошлого нельзя полностью и однозначно судить о первобытном человеке. В некоторых так называемых отсталых племенах по сей день не выбрасывают ничего съедобного и едят все, включая хищных птиц и животных.
С мясной пищей все было более или менее понятно. Ситуация зависела от простого фактора: какие животные водились в конкретный момент в конкретной местности. Правда, порой охотничьи племена древности имели «специализацию» и даже передвигались вслед за перемещающимися стадами, как, например, за северными оленями. Но чаще всего люди следовали законам логики и практики - убивали и ели то, что водилось вокруг. Известно также, что люди старались селиться вблизи мест удобной добычи, например около водопоев, где собирались стада животных. Сохранилось множество свидетельств о том, каким мясом питались древние люди. В раскапываемых поселениях эпохи палеолита находят не только многочисленные кости животных, но и их изображения в виде небольших статуэток, рисунков на кости, а также наскальные изображения.
Мясное «меню» древнего человека зависело от местности и времени проживания. В Центральной и Западной Европе в эпоху палеолита охотились на обитателей тундры - мамонта и северного оленя, пещерного медведя, волка, дикого быка. В Северной Италии на благородного оленя. На верхнем Дунае на вымерший ныне вид лошади, оленя, мамонта, шерстистого носорога, на пещерных медведей и гиен. В высокогорных районах Европы главным объектом охоты были дикая коза и серна. В Испании половина костных останков принадлежит крупному быку, остальные благородному оленю и дикой лошади. В Крыму охотились почти исключительно на дикого осла и сайгу, на Кавказе отчетливо прослеживается специализированная охота, например, в Воронцовской пещере 98,8 процента костей принадлежат пещерному медведю, на Ильской стоянке до 87 процентов составляют кости бизона. Люди, жившие на стоянке Молодова (Украина), охотились преимущественно на мамонта, а также на лошадь, бизона и северного оленя. В Венгрии объектом весенней охоты был в основном пещерный медведь, а летней - лошади и гиппопотамы. На территории современной России в приледниковой полосе паслись большие стада оленей и мускусных быков. Южнее было царство мамонта и шерстистого носорога… Много было и иных животных: лошадей, быков, оленей, антилоп, волков, песцов, зайцев . Они и составляли основу мясного питания древнего человека доледникового периода.
С началом таяния ледника, который окончательно отступил в X тысячелетии до н. э., в мясном рационе древнего человека происходят частичные изменения. Климат становится мягче, и там, где отступил ледник, появляются новые леса, пышная растительность. Меняется и животный мир. Исчезают крупные животные предшествующих эпох - мамонт, шерстистый носорог, некоторые виды овцебыков, саблезубые кошачьи, пещерный медведь. Одновременно с этим охотничьи племена приходят в движение, снимаются с обжитых мест в поисках лучших угодий. Начинается поиск новых форм хозяйствования и пропитания. В конце палеолита в степях охотятся на лошадей, быков, сайгу, ослов, в лесах - на лосей, оленей, медведей, кабанов, волков, лис и других животных.
Охотились древние люди и на птиц, главным образом водоплавающих, которые были более доступной добычей, но свидетельства здесь малочисленны, скорее всего, такая охота носила вспомогательный характер. То же относится и к рыбной ловле, которая хотя и существовала, но не играла большой роли в питании человека.
В соответствии с современными вкусовыми предпочтениями и диетическими концепциями исследователи подчас задаются вопросом: почему на берегах морей и озер не сохранилось остатков следов рыболовства, относящихся к палеолитическому и даже более позднему периоду. Британский археолог, описывая поселение на северо-востоке Британии, относящееся к IX тысячелетию до н. э., с удивлением отмечает полное отсутствие какого-то бы ни было намека на рыболовецкую деятельность, несмотря на наличие озера и моря неподалеку. Пытаясь найти объяснение этому явлению (и правда, почему бы ни есть такую полезную вещь, как рыба?), он ссылается все на те же пресловутые климатические условия: мол, могло быть холодно и рыбы там просто не было (что довольно странно, учитывая тот факт, что отдельные виды рыб живут в холодных морях, в том числе и подо льдом). Другое предположение сводится к тому, что останки рыб и рыболовецких снастей не сохранились (хотя многое другое на этой стоянке сохранилось) . Мысль о том, что рыба просто не была популярна в палеолитический и даже более поздний период, отвергается - вероятно, на том основании, что все знают, как она полезна!
Достоверных свидетельств приручения животных в тот период не существует, хотя они и могли иметь место в отдельных случаях. Известно только о собаке, одомашненной по общепринятым данным примерно 14–10 тысяч лет до н. э., хотя отдельные исследователи считают, что это произошло значительно раньше. Однако все говорит о том, что собаку изначально приручили в качестве защитника, помощника в охоте, хозяйстве, а не поставщика мяса.
Обращает на себя внимание обилие и разнообразие животных, на которых охотился древний человек. На территории Европы в рамках одной стоянки могут встречаться животные самых разных природно-географических зон: это и животные полярной тундры, и степей, и лесной зоны, а в гористых или сильноизрезанных местностях еще и горные животные. Исследователи высказывают предположение, что в свободных от ледника областях природные пояса были смещены к югу и, скорее всего, вообще имели иной характер, чем сейчас . На относительно небольшом пространстве между границей ледника и берегами Средиземного моря они были как бы спрессованы, сближены и не имели четких разделов. Небольшие леса чередовались со степью, степь с тундрой и так далее. Это привело к необыкновенному разнообразию и изобилию фауны, собравшейся на небольшом участке суши.
Однако, несмотря на обилие и разнообразие мясной пищи, к концу палеолита складывается первая «пищевая» дифференциация и связанные с нею особенности социально-культурного развития древних людей. Момент этот особенно важен для последующей истории питания человека. Во-первых, он со всей определенностью показывает зависимость между потребляемой пищей и образом жизни, культурой и в некотором отношении общественной организацией человеческого коллектива. Во-вторых, дифференциация указывает на наличие предпочтений, на некий выбор, а не только простую зависимость от обстоятельств. В истории широко распространена тенденция сводить все поступки древних людей, причем это относится и к более поздним эпохам, вплоть до недавнего времени, к чисто прагматическим причинам - зависимости от климатических условий, защите от хищных животных и так далее; то есть человечеству практически отказывается в такой вещи, как вкус - в значении выбор, предпочтение, как физиологическое, так и эстетическое.
Известное выражение «о вкусах не спорят» говорит о невозможности универсального вкуса, но зато есть вкус индивидуальный. Это тот вкус, который немецкий философ И. Кант определил как «способность судить о прекрасном», опираясь не на рассудок, а на чувство удовольствия или неудовольствия, определяющее основание которого не объективно, но субъективно. «Следовательно, вкус - это способность общественной оценки внешних предметов в воображении. Здесь душа ощущает свою свободу в игре воображения (следовательно, в чувственности), ибо общение с другими людьми предполагает свободу: и это чувство есть удовольствие» . Вот в этом вкусе-удовольствии, вкусе-выборе, как правило, и отказывают древнему человеку, сводя все его поступки к причинам сугубо рациональным.
Забавная иллюстрация из недавней истории. Археологи и этнографы нередко обращаются к образу жизни тасманийцев для выявления особенностей поведения и образа жизни древних людей. Этот народ, живший совершенно изолированно на своем острове вплоть до открытия его в XVII веке, а реально вплоть до британской колонизации в конце XVIII века и, увы, уже вымерший, традиционно считался наиболее отсталым из всех «открытых» в эпоху Великих географических открытий народов. Почему максимальная отсталость должна была соответствовать первобытным людям - вопрос, относящийся к той же теме исторического снобизма. Интересно в данном случае другое. Тасманийцы, жившие на морском побережье, охотно поедали моллюсков, раков и морских животных, но категорически не ели никакую рыбу, питая к ней искреннее отвращение . Исследователи пытаются объяснить этот феномен отсутствием у аборигенов сетей, крючков и вообще приспособлений для ловли. Иначе придется признать, что тасманийцы просто не любили (в силу древних историко-культурных причин, сформировавших их вкусовые предпочтения) рыбу, хотя она и водилась в изобилии вокруг них.
Дифференциация в пищевых предпочтениях делала охоту более успешной и результативной, так как охотники, «специализировавшиеся» на конкретном животном, досконально знали его привычки и поведение (и могли передавать эти знания по наследству), были лучше вооружены применительно именно к объекту своей охоты. Здесь уже речь не просто о вкусе, а о вполне практических моментах, показывающих, что люди уже не просто были озабочены тем, чтобы заполнить желудки, но делали это рационально и исходя из определенных, в том числе и вкусовых, предпочтений. Естественно, такая специализация не исключала охоту и потребление других животных - речь идет о соотношении.
Таким образом, при существующем изобилии и разнообразии животных, на которых охотился человек, в эпоху позднего палеолита прослеживаются определенные группы людей, охотящиеся избирательно на определенные виды животных. И это при том, что различные виды соседствовали на одной территории на протяжении относительно длительного периода времени. Складываются определенные типы охотников по виду объекта охоты. С одной стороны, это тип охотника на мамонтов и других крупных животных древности, с другой - охотники на северных оленей и прочих кочевых табунных животных. Первые, по-видимому, вели более оседлый образ жизни, вторые - кочевой, сезонный, так как олени - животные мигрирующие. Эти группы имели разный тип жилищ, определенные различия в орудиях труда и охоты (это прослеживается по археологическим данным), отношениях внутри коллектива, образе жизни, приемах приготовления и консервации продуктов и, вероятно, использовали разные способы ведения хозяйства. Особым типом хозяйствования были приморские зоны, где более заметное значение приобретали продукты моря - разного рода моллюски, например, на юге Италии. Нет сомнения, что продукты растительного собирательства были более многочисленными и разнообразными на юге Европы, где климат был теплым и влажным и растения отличались большим разнообразием, чем в окололедниковых зонах.
Останки мамонта повсеместно встречаются на огромных пространствах Евразии вплоть до X–IX тысячелетий до н. э., постепенно, по мере потепления, сдвигаясь на север. Считается, что мамонты были одним из важнейших источников питания древнего человека и даже своим исчезновением «обязаны» именно человеческой жадности, истребившей их и нарушившей равновесие в природе. Один американский археолог подсчитал, что мясом одного слона можно кормить группу из 200 человек (охотничьи коллективы палеолита вряд ли были больше) в течение шести дней , а мамонты были в два раза крупнее! Столь крупный ходячий источник мяса (согласно расчетам ученых, мамонты весили до 12 тонн) был очень соблазнительной добычей. Учитывая тот факт, что охота в тот период была преимущественно загонной, мамонт представляется вполне реальным ее объектом. Сохранились и места разделки мамонтов, а также многочисленные постройки из костей этих животных. На отдельных стоянках встречаются остатки сотен мамонтов, что говорит о крайне успешной охоте на них. Впрочем, прямых свидетельств массового истребления человеком мамонтов нет. Одновременно с ними исчезли и другие гигантские животные древности; таким образом, причина этого явления связана, возможно, не с «человеческим», а с природными факторами.
Мамонт в пищевом плане привлекал человека массой мяса и жира; последний, скорее всего, был незаменим для древнего человека. Особым лакомством было «большое количество мозга и костного жира: несомненно, с этой целью приносились на места лагерей тяжелые многопудовые части конечностей и громадная голова мамонта. Они всегда попадаются в расколотом состоянии. Большие камни, использовавшиеся для этой цели, составляют нередкую находку при раскопках палеолитических стоянок» .
Среди народов Сибири и Аляски сохранились различные предания о мамонте. Согласно традиционным верованиям, он живет под землей (реже - в воде). Он участник мифов о начале вселенной как могущественное существо, преобразовавшее облик земли. В сказаниях самоедов (самодийцев, как их сейчас называют) при создании земли Нумом, верховным божеством, «стал ходить по земле мамонт калага и травить ее; в одном месте, копая рогами, он наворочал горы и поделал овраги, вследствие чего и доныне в таких местах отыскиваются сломанные рога его; в другом месте своей тяжестью он продавливал землю, вследствие чего выступала вода, образовавшая реки и озера. Наконец, разгневав Нума, мамонт утонул в озере и ныне живет под землей» .
В мифологии коми (равно как и ненцев, и обских угров) мамонт, которого называют иногда «земляным оленем» или «земляным лосем», «жил в первоначальные времена творения». Он был так тяжел, что проваливался в землю по грудь, - там, где он ходил, возникали русла рек и ручьев. Существует и мифологическая версия исчезновения мамонтов: «коми, которые знали библейскую легенду о потопе, рассказывают, что мамонт хотел спастись в Ноевом ковчеге, но не мог там поместиться: он стал плавать по водам, но птицы принялись садиться ему на „рога“ (бивни), и зверь утонул. После этого все мамонты исчезли» .
Важным представляется тот факт, что многие народы Севера отождествляют мамонта с привычными объектами охоты (и питания) - оленем, лосем, иногда медведем и китом. Это может свидетельствовать о том, что они сохранили некую память о том времени, когда мамонт был главным источником пищи для их предков.
Древнекитайские источники VI–VII веков содержат сведения о якобы продолжавшейся охоте на мамонтов в Якутии: «Водится в местности Якутск (Ятэку), близ моря, на крайнем северо-востоке. Туловище величиною со слона, весом 1000 гинов. Если в месте хождения (где он водится) появится ветер, тогда умирает. Всегда находили в земле на берегу реки. Природа костей мягкая, чисто белая, походят на слоновый клык. Те люди из этой кости изготовляют чашки, блюда, гребни и прочее в этом роде. Мясо мерзлое. При еде можно без труда зажарить. Эта страна очень холодна, достигает Бэйхай (океана). В течение только одного месяца день длинен, ночь коротка…»
Легенды о том, что мамонты живы в труднодоступных районах земли (вариант: под землей, под водой), дошли до наших дней и до сих пор являются поводом для околонаучных спекуляций. Ходят и истории о том, что современные жители Сибири не раз пробовали мясо мамонта, сохранившееся в естественном холодильнике вечной мерзлоты. Так, в Норильском краеведческом музее ссылаются на документы, в которых есть данные о том, как однажды бригада строителей-заключенных откопала хорошо сохранившуюся в мерзлоте тушу мамонта, мясо которого они поджарили на костре и съели .
Напрашивается и еще одно предположение. Возможно, отождествление мамонта с китом в северных мифах не случайно. Народы, преследовавшие мамонтов до побережья Ледовитого океана, после их вымирания могли переключиться на другой крупный объект охоты, обнаруженный на новом месте, - кита и других морских животных. По своей массе эти морские гиганты превосходят мамонтов, китовое мясо и жир по своим питательным качествам являются достаточными для традиционного питания народов, привыкших к преобладающему мясному рациону. Причем народы эти занимались именно охотой, несмотря на жизнь на берегу океана; рыболовство было им неизвестно и появилось только в недавнее время. Многое в традициях и обычаях охотников на морского зверя (а с сокращением популяции китов все большее значение стала приобретать охота на более мелких животных - моржа, тюленя, нерпу) уходит корнями в древность: орудия охоты, обряды, способы разделки и приема пищи.
Так, эскимосы охотились на китов до середины XIX века копьями и гарпунами с каменными и костяными наконечниками; они питались исключительно мясом, внутренностями и жиром морских животных, не добавляя в свой рацион иных продуктов; китовым жиром обогревали и освещали жилище, кости использовали для изготовления орудий труда, оружия, утвари, при строительстве жилищ, шкуры шли на покрытие жилищ, одежду, обувь и т. д. Мясо варили, заготавливали впрок на зиму: квасили в ямах и ели с жиром. Часть мяса сушили или вялили. Мясо употребляли в сыром или замороженном, иногда в вареном виде. Любимым лакомством было свежее сырое китовое сало со слоем хрящевидной кожи, без каких-либо приправ .
В позднем палеолите все возрастающую роль в питании человека начинает играть северный олень. К концу этого периода появляются коллективы людей, которые охотятся преимущественно на него.
Мамонт привлекал охотников массой тела. У северного оленя было другое преимущество - он образовывал большие стада и за один раз, например во время переправы стада через реку, можно было убить 30–40 особей (такие данные дают этнографические материалы XVIII века). Косули, лоси - животные-одиночки, благородные олени и кабаны сбиваются в небольшие группы. Охота же на северного оленя с учетом знания его привычек - например, сезонной миграции два раза в год, а также того, что стадо всегда следует за вожаком и всегда ходит на водопой в одни и те же места, - давала стабильное и значительное по объему пропитание.
Исследование стоянок древних людей говорит о том, что охота на северного оленя велась повсеместно и была масштабной. Так, в приальпийском регионе (стоянка Шуссенрид) были найдены остатки 400–500 животных, примерно столько же в позднепалеолитическом поселении Мальта, недалеко от озера Байкал .
Возможно, эти охотники ранее охотились на дикую лошадь, также сбивавшуюся в большие стада (крупный вид ее исчез где-то одновременно с мамонтами, более мелкий сохранился до XIX века в виде дикой лошади, обитавшей в Монголии и известной под именем «лошадь Пржевальского»). Случаи смены одного объекта охоты на другой при исчезновении первого зафиксированы исторически. Так, в более поздние эпохи некоторые племена охотников за дикими оленями после их исчезновения «переключились» на лосей, и, таким образом, оленья и лосиная охота (и мифология) нередко сливаются. Точно так же многие жители Европы, охотники на северного оленя, после его отхода на север из-за таяния ледника не последовали за ним, а занялись преимущественно охотой на так называемого оленя благородного.
Однако были народы, которые сохранили верность северному оленю и последовали вслед за ним на север евразийского континента. Вопрос о том, были ли эти охотники, ведшие еще в XVIII и XIX веках полудикий образ жизни в полном единении с природой, их окружавшей, потомками древних палеолитических охотников, остается открытым. Но очевидно, что большая часть населения севера Евразии еще совсем недавно была неразрывно связана с диким оленем. Некоторые народы позже стали оленеводами.
Ряд исследователей полагает, что культура разведения скота была привнесена на Север переселенцами-скотоводами из Южной Азии. Подробно на этом останавливается итальянский антрополог Ренато Биасутти: «Северная обитаемая зона Евразии имеет целиком свою собственную историю; это - область, которая приняла охотников на северного оленя и мамонта, когда они следовали за удаляющимся льдом и субполярной фауной. Эти люди принесли с собой на дальний север древние образцы своей примитивной культуры… Одно из более поздних достижений этой эпохи - разведение скота», которое «происходит от аграрной культуры Южной Азии, пробившей свой путь на север». Биасутти придерживается версии, что «лапландцы были первыми, кто приручил северного оленя. Затем новая практика распространилась в восточном направлении, но с удалением на восток уход за животными становился все менее и менее умелым». И далее отмечает: «В этих местах северные олени бегали дикими и на них охотились. Это до сих пор верно и для нашего времени для камчадалов, эскимосов и индейцев атапасков» .
Одомашнивание северного оленя - явление относительное. «Домашний» олень, как и дикий, мигрирует дважды в год, вынуждая оленеводов к передвижениям. Он живет свободно. Единственное, в отличие от диких, он не боится людей, принимает от них помощь, например соль, и позволяет пометить себя, таким образом становясь собственностью хозяина.
Впрочем, охотники на диких северных оленей, принципиально не занимавшиеся оленеводством, дожили до недавнего времени. Свидетельств существования охотничьих народов, чья жизнь была неразрывно связана с северным оленем, множество, и идут они из древности. Еще отец истории Геродот (V век до н. э.) упоминает загадочные племена, населяющие Крайний Север, где «восемь месяцев стоит невыносимая стужа» и проникнуть куда невозможно «из-за летающих перьев», - племена, живущие ловлей дикого зверя. Тацит в начале новой эры писал о «феннах», дикарях-охотниках, населявших самый север Европы, одевавшихся в шкуры, спавших на земле, не знавших железа и добывавших пропитание охотой. С удивлением Тацит отмечает, что «они считают это более счастливым уделом, чем изнурять себя работою в поле и трудиться над постройкой домов и неустанно думать, переходя от надежды к отчаянью, о своем и чужом имуществе: беспечные по отношению к людям, беспечные по отношению к божествам, они достигли самого трудного - не испытывать нужды даже в желаниях» . Правда, оленей он не упоминает.
Китайские источники VI–VII веков рассказывают о народе, живущем к югу от Байкала: «Их мужчины мужественны и крепки, все умеют охотиться. В стране много снега, [поэтому] постоянно вместо лошадей употребляют дерево (лыжи), по снегу преследуют оленей… Если спускаются по склону, то бегут, преследуя убегающего оленя. Если на ровном месте идут по снегу, то палку втыкают в землю и бегут, точно корабль. Также, когда убегающий олень поднимается по склону, то рукою придерживаются [за палку] и поднимаются. Всякий раз, как на охоте достанут оленя, устанавливают [там же] жилище и съедают его [оленя], после чего снова меняют местопребывание» .
Монах-бенедиктинец Павел Диакон (VIII век) пишет о «скритобинах», живущих на севере Европы, у которых «даже в летнее время лежит снег и которые, ничем от диких зверей не отличаясь, не едят ничего другого, кроме сырого мяса диких зверей, из невыделанных шкур которых они изготовляют себе одежды». Они охотники на диких зверей, из которых главный «зверь, не лишенный сходства с лосем, из шерсти которого… я видел доходящее до колен одеяние вроде туники…» .
Норвежец Оттар хвастался английскому королю Альфреду (IX век) своим богатством, которое он добыл у «финнов» на самом севере Скандинавии: «Он был очень богат тем, в чем состоит для них богатство, то есть дикими животными. Кроме того, как он ответил королю, ему принадлежало шестьсот прирученных оленей, которых он не покупал. Этих оленей они называют „храна“; были еще шесть „стэлхрана“ - они очень ценятся у финнов, так как с их помощью они заманивают диких оленей» . Интересно, что олени называются дикими, хотя и прирученными: оленьи повадки были настолько хорошо уже известны охотникам, что они использовали их в своих целях.
Об охотниках-самояди упоминает Лаврентьевская летопись под 1096 годом. О них же итальянский путешественник XII века Плано Карпини пишет: «…Эти люди, как говорят, живут только охотами; палатки и платье их также сделаны только из шкур зверей» , то есть, скорее всего, оленьих.
Другой итальянец, священник Франческо Негри, путешествовавший по Скандинавии в середине XVII века, оставил довольно странное описание процедуры охоты на оленя: лапландцы создают шум, зверь пугается и поворачивает на шум голову. «При этом он забывает поднимать свои ноги на достаточную высоту и с достаточной силой ставить их, чтобы поддерживать движение по льду. Вследствие этого он скользит и падает… Упавший зверь пытается встать, но не может» . Тут-то его и атакуют. Возникает закономерный вопрос - видел ли он когда-нибудь северного оленя? Самое забавное, что более поздние авторы вполне серьезно цитируют описание этого странного способа охоты.
Француз Пьер-Мартин де Ламартиньер, врач, бывший в составе морской экспедиции, организованной Датским торговым обществом в 1653 году на север Европы, попробовал поднесенное лапландцами мясо северного оленя - «животного, только и водящегося в этих широтах: в Лапландии, Борандаях, Самоессии, Сибири, на Урале и других диких странах, которых мы не знаем…». В свою очередь, члены экспедиции угощали северных охотников своей провизией, состоявшей из сухарей и солонины, «но и наши кушанья им не понравились, как и ихние нам». Француз был удивлен очень близкими отношениями между лапландцами и прирученными ими оленями, которые, казалось, понимали друг друга: «Приготовив все к отправке, хозяин, которому принадлежали все олени, пошептал на ухо каждому из них несколько слов, говоря им, как я полагаю, куда нас надо отвезти, - и они понеслись с такой быстротой, что мы думали, будто летим на чертях…»
Англичанин Джон Перри, находившийся на русской службе в петровскую эпоху, писал о самоедах: «Питаются преимущественно оленями, медведями и другими дикими зверями, дичью, сушеной рыбой и репой, заменяющей им хлеб». «Страна эта изобилует оленями, особого рода мхом, который растет на земле и на деревьях в лесах; от этой пищи они очень жиреют зимою. Эта особая порода оленей, которую Бог и природа приспособили к этой холодной стране, жителям которой они оказывают такие многосторонние услуги…» Перри чрезвычайно сочувствовал бедности и убожеству, в которых, по его наблюдениям, пребывают дикие племена, вынужденные питаться «самой непотребной пищей» - внутренностями животных (отметим, что они всегда являлись главным лакомством охотничьих племен). И вслед за Тацитом удивлялся: «Несмотря на то, народ этот очень доволен своим образом жизни, и многие из туземцев, бывших в России, на предложение остаться там отвечали, что предпочитают вернуться к месту своего рождения, чтоб там жить и умереть. Так дал Бог способность всякому народу быть довольным своей судьбою» .
В петровскую же эпоху путешественник и художник голландец Корнелий де Бруин (1652–1727), прибывший в Россию через Архангельск и проехавший через всю страну до Астрахани, дал детальную роспись различным племенам охотников, проживавшим в Сибири: «Самоеды распространены в Сибири до главнейших рек ее, как-то: Оби, Енисея, Лены и Амура, впадающих в Великий океан. Последняя река составляет границу самых крайних владений московского царя со стороны Китая, так что сказанные обитатели уже не переходят за нее. Между реками Леной и Амуром живут якуты, которые суть особый вид татар, и ламуты, питающиеся оленями, как и самоеды: число их простирается до 30 000; они отважны и воинственны. Есть еще другой народ у берегов моря, называемый юкагиры, или югра. Эти уже во всем походят на самоедов в одежде и живут в пустынях (в степях). Как собаки, они едят кишки и другие внутренности сырьем. Все эти народы говорят различными языками. Есть еще тут и четвертый народ, коряки, называемые так от страны, в которой они обитают, и живут они точно так же, как и самоеды. К этим последним можно присоединить еще другой народ, называемый чукчи» . Самым большим испытанием для голландца стала встреча с царем Петром I под Воронежем, едва не стоившая путешественнику жизни: размашистое русское гостеприимство оказалось тяжким испытанием для его здоровья.
С XVIII века начинается систематическое и более приближенное к жизни описание охотников, в том числе привычек, быта, взаимоотношений с оленями и традиций приема пищи. Причем как в записках иностранных путешественников, так и в описаниях специально снаряженных российским правительством экспедиций, основной целью которых было изучение и описание географии и народонаселения Сибири и районов Крайнего Севера. Все они свидетельствуют о существовании племен, основой питания и вообще существования которых был северный олень. Причем в удаленных регионах сохранялась охота на дикого оленя, в то время как ряд народов чаще всего под влиянием мигрировавших на север Сибири из южных азиатских регионов скотоводов перешел к оленеводству.
Народы, считающиеся потомками палеолитических племен-оленеводов, живут и в наши дни. Это юкагиры и нганасаны, чукчи, коряки, эвенки и эвены и многие другие - древнейшее население Сибири. Надо отметить, что существует большая путаница в наименованиях различных народов Сибири и Крайнего Севера: они менялись с веками, не соответствовали самоназваниям, условно объединялись российским, а потом советским правительством в определенные группы, и поэтому разобраться в них бывает непросто. Однако очевидно, что ко времени составления более или менее серьезных и системных описаний их жизни и уклада они все делились на три большие группы по роду занятий: охотники на диких оленей, оленеводы и охотники на морских животных; причем часто разделение на эти три группы имелось внутри одного племенного объединения: так, известны береговые чукчи, занимавшиеся морским промыслом, оленные, кочевавшие за стадами полуприрученных оленей, и пешие, основой существования которых была охота на дикого оленя.
Охотились эти народы чаще всего древнейшими способами, среди которых самым распространенным была сезонная охота на мигрирующих оленей, переправлявшихся через реку в строго определенных местах, - так называемые «поколки» или «проколки» (в литературе встречаются оба термина). Караулившие стадо оленей у переправы охотники меткими ударами длинных копий, на которые были насажены острые каменные или костяные наконечники, поражали животных в сердце или другие жизненно важные органы. Охотились, как правило, весной и осенью, набивая столь значительное количество животных, что мяса хватало надолго. Скорее всего, этот вид охоты был распространен и в каменном веке: сохранилось знаменитое изображение оленей, окруженных рыбами (один из редчайших случаев их изображения в древности), хранящееся во Франции в музее Сен-Жермен. Скорее всего, древний художник таким образом изобразил переправу оленей через реку, важный момент охотничьей жизни племени.
Основоположник полярной археологии капитан Г. А. Сарычев в своем детальном описании Северо-Восточной Сибири и побережья Ледовитого океана конца XVIII века, запечатлел и происходящую два раза в год «оленью плавь» - в мае, когда олени передвигаются из лесов к морю, и осенью, когда они возвращаются назад в леса: «…На воде колют их великое множестве, так что один человек может убить в день до шестидесяти оленей и более». Известно было юкагирам и еще важное свойство оленьего табуна: он всегда следует за «передовым оленем». Пока вожак не переплывет на другой берег, нападать на животных нельзя: если вожак испугается и вернется, все олени последуют за ним. Зато если уж он переплыл на другую сторону реки, олени обязательно продолжат переправу вслед за главным, несмотря ни на какие угрозы и опасности. Г. А. Сарычев пишет, что оленье мясо местные жители «разрывают на тонкие пластинки и сушат. Мозг и языки оленьи почитаются самым лучшим куском» .
При этом рыболовство, так же как и в случае с палеолитическими охотниками, по мнению большинства исследователей, в прошлом не было знакомо племенам севера Евразии. В том числе и тем, кто занимался охотой на морских животных, несмотря на проживание на берегу океана и сибирских рек и озер, изобиловавших рыбой. О том, что в прошлом у них не было этого промысла, свидетельствуют неразвитость орудий и слабое оснащение средств лова . Однако с XVIII века ловля рыбы стала играть все возрастающую роль, что крайне пригодилось северным народам, учитывая стремительное сокращение в XIX и XX веках поголовья диких оленей.
Ряд традиций древних охотников был перенесен и на возникший позднее оленеводческий уклад. Так, согласно поверьям коряков Камчатки, олень, которому суждено погибнуть, должен умереть свободным, человек не должен прикасаться к животному, чтобы не осквернить его и себя. Специальным арканом оленя удерживали на месте и убивали быстрым коротким ударом длинного копья. Ритуал этот сохранялся столетиями и явно свидетельствует о том, что оленеводы Севера были изначально охотниками и имитировали убийство на охоте с прирученным оленем. Однако в XX веке пришлось отказаться и от этой традиции: в условиях советского планового хозяйства и массового забоя животных для сдачи государству соблюдение таких, как пишет современный исследователь, «(скорее - сакральных) взаимоотношений человека и оленя стало невозможно… Какие уж тут арканы, копья и „смерть на свободе“ - загнанных в корраль хрипящих оленей попросту хватали за рога и перерезали им глотки ножами. Эта процедура настолько противоречила всем традициям, что оленеводы приступали к „плановому забою“, только затуманив мозг изрядной дозой водки: иначе было невозможно заставить себя переступить через складывавшиеся веками отношения человека и зверя, дающего ему пищу» .
Сохранялись и древние принципы разделения мяса между всеми жителями общины, утаить добытое мясо от одноплеменников, даже в период голода, считалось большим грехом. Принципы дележа нередко оставались непонятными «цивилизованным» наблюдателям. Русский путешественник и исследователь народов Восточной Сибири Якоб Линденау описал охотничьи привычки и образ жизни эвенков, которых во времена его путешествия, в XVIII веке, называли тунгусами, включая еще ряд племен в это название. Касательно пищевых привычек тунгусов он писал: «… Из диких животных едят мясо лося, медведя, дикого оленя. Деликатесом у них считается содержимое желудка оленя. Печень, почки, костный и головной мозг животных, птиц и рыб поедают в сыром виде». Как и многие другие племена древних охотников, тунгусы считали, что «у дикого оленя мясо лучше, чем у ручного оленя». При этом «кто убьет дикого оленя, лося или медведя, будь он женатым или холостым, не имеет на свою добычу никакого права, а все распределяется между всеми. Тунгусы считают позором сохранять добытое на охоте, и так считают все» .
О предпочтении лопарями мяса диких оленей домашним писал И.-Г. Георги: «Из всех зверей почитаются у них шатающиеся в великом множестве дикие олени наиполезнейшими, а медведи наивкуснейшими». При этом «пищу свою заимствуют они больше от оленьего скотоводства», а основу ее составляют «оленье мясо, начиненные колбасы кровью, которую, или одну, или смешав с дикими ягодами, пропускают в олений желудок и варят..»
Интересно, что подобного рода вкусовые пристрастия сохранились у оленеводов Севера и по сей день, и это несмотря на длительный период насильственного насаждения системы «правильного» общероссийского питания. В современном исследовании народов Камчатки приводится мнение одного из местных жителей, записанное в 2001 году: «У оленеводов очень развито гастрономическое чувство к мясу. Они на вкус могут различить мясо важенки, кастрата или теленка. Поэтому мясо добытых диких животных представляет для многих народов Севера определенный деликатес, особенно некоторые части убитого животного. Очень ценятся печень, язык, сердце, а у медведя - лапы. Живя среди оленеводов месяцами, автор бывал свидетелем таких ситуаций, когда в юрте было достаточное количество разнообразных продуктов, начиная с оленьего мяса и кончая привозными деликатесами. Но пастухи-оленеводы все равно охотились на диких животных, если для этого представлялся подходящий случай… Оленеводы неоднократно выражали свое отношение к мясу „дикарей“ как к продукту с более высокими вкусовыми качествами, чем мясо домашних оленей» .
Из книги Повседневная жизнь греческих богов автора Сисс ДжулияПолитические права, мясо и жертвоприношения В своей зависимости от политики забой скота в Греции, с одной стороны, способствовал процветанию диалектики, с другой, в еще большей степени, мер и весов. Поскольку существуют два метода разделывать жертвенное животное, один из
Из книги Англосаксы [Покорители кельтской Британии (litres)] автора Вильсон Дэвид М Из книги Поваренная книга Ниро Вульфа автора Стаут Рекс Из книги Цивилизация классического Китая автора Елисеефф Вадим Из книги За руку с учителем автора Сборник мастер-классовФилософы древности Основатели китайской философииНадписи на костях или на бронзе, постепенно расшифрованные благодаря развитию филологии, доказали существование с самых древних времен тех понятий, которые никогда не исчезали из китайского интеллектуального
Из книги Настоящая леди. Правила хорошего тона и стиля автора Вос ЕленаВ.Г.Ниорадзе «Все люди хорошие… Все люди плохие…» или «Утверждающий богат. Отрицающий беден» Автор - Валерия Гивиевна Ниорадзе, доктор педагогических наук, профессор, академик Академии педагогических и социальных наук, Рыцарь Гуманной
Из книги Серьёзные забавы автора Уайтхед ДжонМясо В связи с разнообразием мясных блюд правила этикета предполагают различные способы употребления, подходящие к сорту мяса.Если подано блюдо из целого куска мяса, то полагается отрезать его небольшими кусочками, придерживая вилкой отрезаемый кусочек. Мясо не
Из книги Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века автора Глезеров Сергей Евгеньевич Из книги Происхождение вилки. История правильной еды автора Ребора ДжованниГубернские древности «Остро чувствуется нужда в познании Родины» Изучая «малую Родину», краеведы сегодня нередко обращаются к опыту своих предшественников – к тому периоду в нашей истории, который исследователи называют «золотым десятилетием» отечественного
Из книги Кухня первобытного человека [Как еда сделала человека разумным] автора Павловская Анна Валентиновна Из книги автора10. Что ели люди в древности. Растительная пища Если с мясной пищей древнего человека ситуация более или менее ясная, хотя бы в силу сохранившихся костей животных, которые составляли его рацион, то в вопросах растительной пищи можно только строить предположения, исходя из
ПД 1(17) Тайны диетологии
Питание первобытного человека
врач-диетолог ГБУЗ города Москвы «Психиатрическая больница №13 Департамента здравоохранения города Москвы»
Диетология д ревнего человека — интуиция. Именно это чувство направляло наших предков, помогало им правильно выбирать продукты питания (мясо, свежую и замороженную кровь животных, квашеные продукты и др.), осваивать новые способы приготовления пищи.
В свою очередь, расширение рациона, введение в него таких продуктов, как мясо животных, получение с пищей необходимого количества белков животного происхождения, жиров и углеводов, витаминов и микроэлементов способствовало социально-культурному и интеллектуальному развитию человечества.
Верхней гранью описываемого периода, знаменующего начало нового времени в истории человечества, считается начало отступления ледника, произошедшее 12-19 тыс. лет назад. Согласно археологической периодизации, это время верхнего палеолита (в просторечье — каменного века), согласно геологической периодизации — завершающий период вюрмского, или вислинского, оледенения (на территории Восточной Европы к нему еще применяют термин «валдайское оледенение») четвертичного периода кайнозойской эры.
Социальная функция еды
Что ели люди каменного века, из чего состояла их пища, как они ее готовили и хранили? К сожалению, исследователи глубокой древности мало уделяли внимания таким важным вопросам. Однако эти направления видятся чрезвычайно важными.
Социальная функция еды представляется ключевой для понимания процесса становления древних обществ, в которые уходят корнями многие традиции и ритуалы значительно более позднего времени, вплоть до современности. Понять их, не обратившись к истокам, чрезвычайно трудно. История же по вопросу питания показывает, что еда и связанные с ней традиции способствовали установлению общественных связей в не меньшей степени, чем их трудовая деятельность.
Направления, раскрывающие тему потребления пищи древним человеком, можно разделить на три группы. Первая, наиболее простая, связана с тем, что ели первобытные люди. Вторая и третья более сложные: как готовили и как сохраняли пищу древние люди. Именно об этих трех направлениях далее пойдет речь.
ЧТО ЕЛИ ПЕРВОБЫТНЫЕ ЛЮДИ?
Эволюция рациона
Достаточно долгий период древний человек питался плодами, листьями и зернами. Подтверждение его вегетарианства находят в остатках зубов древних людей и в некоторых косвенных свидетельствах, например, об отсутствии больших коллективов древних людей, необходимых для охоты на животных.
Затем изменения в климате привели к сокращению растительной пищи, и человек вынужденно стал питаться мясом, которое в палеолитическую эпоху составило основу его питания. Ну и наконец, изменения климата после отступления последнего ледника привели к тому, что рацион человека значительно разнообразился — мясная и растительная пища дополнилась морепродуктами, рыбой.
Предлагаем рассмотреть ключевые моменты в формировании рациона древнего человека с того момента, когда растительной пищи ему стало недостаточно.
ОХОТА НА МАМОНТА
Чаще всего люди следовали законам логики и практики — добывали пищу и ели то, что водилось и находилось рядом, близко от места обитания — «жилья». Известно, что древние люди старались селиться вблизи мест, удобных для поиска пищи, например около водоемов, где собирались стада животных. Считается, что мамонты были одним из важнейших источников питания древнего человека. Мамонт в пищевом плане привлекал человека массой мяса и жира, последний, скорее всего, был незаменим для древнего человека. С начала таяния ледника, который окончательно отступил в 10-м тысячелетии до нашей эры, в мясном рационе древнего человека происходят частичные изменения. Климат становится мягче, и там, где отступил ледник, появляются новые леса, пышная растительность. Меняется и животный мир. Исчезают крупные животные предшествующих эпох — мамонты, шерстистые носороги, некоторые виды овцебыка, саблезубые кошачьи, пещерный медведь и другие виды животных больших размеров. К сведению, российские ученые в настоящее время не оставляют надежду клонировать древнего представителя семейства слоновых. Был создан проект «Возрождение мамонта» — это совместное детище Якутского НИИ прикладной экологии Севера Северо-Восточного федерального университета и корейского фонда биотехнологических технологий Soom Biotech.
Переход к мясной пище
Благодаря «инстинкту совершенствования, присущему человеческой натуре», человек стал производить орудия труда и перешел на мясную диету, отмечает французский философ, юрист, политический деятель Жан Антельм Брийя-Саварен в 1825 г. в своем трактате «Физиология вкуса». Переход к мясной пище был закономерным процессом, так как «у человека слишком маленький желудок, чтобы растительная пища могла дать достаточное количество питательных веществ», белков, жиров, по сути, энергии для жизнедеятельности.
Особая роль в формировании общественного поведения в человеческой культуре отводилась мясу, так как мясо с древнейших времен сохранило особое место в питании.
Много мяса
Безусловно, древний человек потреблял мясо и, видимо, много. Свидетельством этому является значительное скопление костей животных по всему ареалу обитания древнего человека. Причем это не случайное собрание костей, так как на костях исследователи находят следы каменных орудий; эти кости тщательно обрабатывали, снимая мясо, а часто и дробили — внутрикостный мозг, судя по всему, пользовался большой популярностью у наших предков.
Охота временами дополнялась собирательством ягод, кореньев растений, яиц птиц, однако оно не играло существенной роли. Эти данные говорят о том, что предположение об исключительно мясной пище древних людей имеет под собой вполне реальную почву и что такая пища может быть вполне достаточной. Если многочисленные народы Севера могли и могут выживать и в настоящее время только на одной мясной пище, то это значит, что только на мясной пище мог выживать и древний человек.
Для людей эпохи позднего палеолита мясо диких животных было основой системы питания и существования. Все эти животные — дикие быки, медведи, лоси, олени, кабаны, козы и другие — для многих народов и сегодня являются основой повседневного питания.
Важную роль в рационе питания древних людей играла кровь животных, которую они употребляли и как свежую, и в составе более сложных блюд. Современными учеными подтверждено, что при исключительно мясном питании она является неоценимым поставщиком витаминов и минеральных веществ.
Особо ценился животный жир, подкожный и нутряной, играющий значительную роль в рационе древних людей. Например, в условиях Крайнего Севера жир был незаменимым и часто был единственным источником различных необходимых организму веществ.
Растительная пища в рационе
У исследователей первобытного общества в настоящее время нет сомнений в том, что пища растительного происхождения и способ ее получения — собирательство, так же как и мясная пища и способ ее добычи — охота, занимали особое место в жизни древнего человека.
Существуют косвенные свидетельства этому: наличие остатков растительной пищи на зубах ископаемых черепов, медицинская доказанная потребность человека в поступлении в организм ряда веществ, содержащихся прежде всего в растительной пище. Более того, чтобы перейти в будущем к земледелию, человек должен был иметь сложившийся вкус к продуктам питания растительного происхождения.
Растительная пища была незаменима для первобытного человека. Древними медиками и философами написано немало трудов об отдельных видах растительной пищи. Основываясь на письменных свидетельствах более поздней эпохи и сохранившейся практике употребления некоторых видов диких растений, можно сказать, что растительная пища была разнообразная.
Например, древние авторы свидетельствуют о пользе и широком применении в тот период желудей. Так, Плутарх превозносит достоинства дуба, утверждая, что «из всех диких деревьев дуб приносит лучшие плоды». Из его желудей не только пекли хлеб, но он также давал мед для питья.
Средневековый персидский врач Авиценна в своем трактате пишет и о целебных свойствах желудей, помогающих при различных заболеваниях, в частности при болезнях желудка, кровотечении, как средство от различных ядов. Он отмечает, что есть «люди, которые привыкли питаться желудями, и даже приготавливают из них хлеб, который им не вредит, и получают от этого пользу».
В качестве главных достоинств древние античные авторы упоминают также арбуту, или земляничник. Это растение, плоды которых отчасти напоминают ягоды земляники. Еще одно теплолюбивое дикорастущее растение, известное с древнейших времен, — лотос. Корень этого растения, круглый, величиной с яблоко, также съедобен.
Разнообразие в питании
Как мы видим, пища древнего человека была представлена как мясными продуктами, так и растительными. Возможно, он вполне осознанно разнообразил свой рацион, дополняя базовую мясную пищу растительной. Это приводит к мысли, что питание древнего человека не было столь однообразным. Он наверняка имел вкусовые предпочтения. Его пища не была направлена исключительно на удовлетворение голода.
К концу палеолита складывается первая «пищевая» дифференциация и связанные с нею особенности социально-культурного развития древних людей. Момент этот особенно важен для последующей истории питания человека.
Во-первых, он со всей определенностью показывает зависимость между потреблением пищи и образом жизни, культурой и в некотором отношении общественной организацией древнего человеческого коллектива. Во-вторых, дифференциация указывает на наличие предпочтений, на некий выбор, а не только на простую зависимость от обстоятельств.
Понимание пользы и вреда
В рационе человека появлялось все больше и больше новых видов продуктов питания. Каким образом древние люди определяли пользу или вред пищи?
Происходило это поэтапно. С появлением огня возникло разнообразие в питании, особенно мясном, рыбном. Затем у человека сформировалось понятие вкуса, что вкусно, а что не вкусно. Затем появились данные из практической жизни, чисто интуитивно, а потом и сознательно, что полезно, а что вредно. Например, люди употребляли свежую кровь, без всякого понимания, но это спасало их жизнь. Можно сказать, что появились интуитивные понятия о «витаминологии».
Кровь вместо соли
Важный вопрос, на котором необходимо остановиться, говоря о питании человека доисторического периода, касается потребления соли. Первобытные люди не имели потребности в соли и, скорей всего, ее не употребляли.
Человек до перехода к земледелию с преобладанием растительной пищи в его диете довольствовался той солью, что получал из свежей крови животных. Кровь поедаемых животных содержит достаточное количество необходимых естественных микроэлементов и минеральных веществ.
Потребление свежей крови и сырого мяса первобытными людьми было необходимо даже и после того, как человек овладел огнем и научился на нем готовить, поскольку в приготовленном мясе нет достаточного количества естественных заменителей соли.
Многочисленные свидетельства русских и иностранных путешественников прошлого говорят о том, что коренные жители Севера России, занимающиеся охотой, соли не знали вплоть до ХХ в. Так, «парная» кровь зверей у северных народов почитается за лакомство. А соль они не употребляли и чувствовали даже к ней отвращение.
Но чем южнее, тем большая обнаруживается потребность в соли. Во-первых, это связано со значительным объемом растительной пищи, потребляемой на юге. А во- вторых, сама по себе жизнь в жарком климате вынуждает организм потреблять больше соли.
Е501 — наследие предков
В древности соль получали из золы при сжигании растений, выпаривании соли из родниковой соленой воды. Вещество, получаемое при сжигании растений, получило распространение и в более поздние эпохи. Называется оно поташ или карбонат калия, зарегистрированный в настоящее время как пищевая добавка Е501 (разрешена к применению ТР ТС 029/2012). Поташ — неплохой природный консервант, и им нередко заменяли соль в тех случаях, когда не было возможности ее достать.
С переходом человека к земледелию древнейших источников и заменителей соли оказалось недостаточно. Так называемая неолитическая революция в числе прочего означала и конец «бессолевого» существования человека, вынужденного начать поиски способов нахождения и получения для своих потребностей соли.
Одомашненные травоядные животные не могли существовать без соли, таким образом, добыча соли в больших количествах стала для человека жизненной необходимостью.
КУЛИНАРИЯ ЭПОХИ ПАЛЕОЛИТА
С пылу с жару
Также необходимостью для человека стало открытие новых способов приготовления — «кулинарии», если можно применить это слово к человеку эпохи палеолита. Как следствие, пища стала более сытной и обильной. Появилась возможность съедать все части животного, которые раньше выбрасывались, то есть люди стали более рационально использовать результаты добычи. Воздействие человека на пищу для ее преобразования стало носить сознательный характер, а не являлось использованием ситуации.
Относительно способов приготовления еды достаточно археологических и поздних этнографических данных для восстановления объективной картины:
- простое поджаривание мяса на открытом огне;
- запекание мяса в золе;
- запекание мяса на углях, в шкурах, в листьях, глине, в собственном панцире;
- приготовление пищи на раскаленных углях;
- приготовление мяса, зажав его между раскаленными камнями;
- приготовление пищи в посуде, сделанной из шкур животных, частей их тела (например, желудка, желчного и мочевого пузыря), выдолбленных из дерева углублений, сплетенных из разных частей растений — коры, стеблей, ветвей сосудов, естественных сосудов — раковины, черепа, рога.
Данные археологии указывают на наличие различных типов печей для готовки пищи в эпоху позднего палеолита:
- приготовление пищи в выкопанных углублениях в земле, где сверху разводился огонь;
- приготовлении пищи в ямах, выкопанных в земле, где сначала разводили огонь и после прогорания костра золу разгребали к стенкам, а на освобожденное дно выкладывали пищу для приготовления;
- ямы — печи, обставленные камнями.
Топливом для костров нередко служили кости самих животных, особенно в зимнее время, когда в холодных регионах достать дерево было сложней, а также в тех регионах, где наблюдался недостаток дерева.
Сознательное преобразование пищи, помимо физиологической пользы от лучшего усвоения питательных веществ, сказалось и на физическом развитии человека, а это не могло не привести к появлению вкуса к пище, стремлению ее разнообразить для получения удовольствия.
ХРАНЕНИЕ ПРОДУКТОВ
Деликатесы древних
Древнейший и простейший способ обработки пищи без использования каких-либо дополнительных приспособлений связан с ее сбраживанием и ферментацией. Причем первоначально это происходило без добавления соли или других реагентов, провоцирующих и усиливающих процесс. Такой способ приготовления пищи вел к размягчению и улучшению ее вкуса, увеличению срока годности продуктов, даже к превращению несъедобного в съедобное. Этот способ приготовления пищи был весьма распространен у первобытных племен, так готовили и мясо, и рыбу, и растения.
Для сквашивания пригодно все: и травы, и мясо, и отдельные части животных, и рыба, даже кровь животных. Конечно, археологических следов сквашивания продуктов в первобытную эпоху не найдешь. Но то, что этот метод заготовки продуктов сохранился у многих народов мира, вряд ли является случайным.
В России, где довольно продолжительный период в большинстве регионов наблюдался дефицит свежих овощей и фруктов, был освоен способ сквашивания продуктов питания. Знаменитая квашеная капуста — незаменимый источник витаминов в русской деревне на протяжении почти всего года, а также квашеные огурцы, свекла, яблоки, ягоды, зеленые травы и другие растения по сей день остаются на нашем столе.
Справедливости ради скажем, что сквашивать, например, рыбу принято у многих народов — не только на Крайнем Севере и Скандинавии. В России этот способ готовки был широко распространен у поморов, квасивших рыбу в бочках до состояния полного размягчения. Таким образом рыба не только сохранялась долгое время, но и получала дополнительные полезные свойства.
Точно так же готовят мясо акул в Исландии. Правда, польза этого блюда для здоровья сомнительная — продукт содержит аммиак и сильно им пахнет.
Одним словом, сбраживание — это простая технология, отсутствие каких-либо особенных приспособлений или дополнительных сложных ингредиентов, даже соли, максимально доступный способ приготовления пищи для древнего человека.
Технологии на века
Другой весьма распространенный способ сохранения продуктов, доставшийся нам от наших предков, — заморозка.
В древности занимались и консервированием продуктов питания: существовали ямы вокруг древних жилищ, которые могли использоваться и как своеобразные герметические контейнеры — «консервы».
Широко применялись другие известные нам способы обработки продуктов — сушение и вяленье мяса, рыбы и растений.
Все упомянутые выше способы приготовления пищи: на огне, в подобиях печей, в вырытых в земле ямах и др. — довольно-таки просты, не требуют особых сосудов.
«Гастрономическая» судьба человека
Конечно, современные знания о питании древнего человека очень ограниченны. Еще предстоит провести более масштабную междисциплинарную работу по изучению данного вопроса, тем более что человек очень сильно изменился за 10 тыс. лет. К тому же научно доказано, что в современном мире потребности в белках, жирах и углеводах различаются от культуры к культуре. Сейчас невозможно восстановить те продукты питания, которые составляли пищу древности: одомашненные животные мало напоминают своих далеких предков, в том числе и по химическому составу мяса и жира. То же самое можно сказать об окультуренных растениях.
Нельзя не учитывать и изменения, произошедшие в воде, воздухе и прочих важнейших элементах среды обитания человека. Изучение начального этапа истории человечества представляется крайне важным для понимания того, что происходило в дальнейшем. Именно в древности были заложены многие основы, определившие дальнейшую «гастрономическую» судьбу человека. Важнейший момент здесь заключается в складывании к концу каменного века весьма развитой системы питания, с определенными принципами приготовления пищи, приспособлениями для этого и вкусовыми предпочтениями. В этот период были заложены и основы социального поведения, как правило, связанные с добычей, приготовлением и приемом пищи. Ведь отношения между членами сообщества, представителем своего коллектива с представителями других коллективов базировались в значительной степени на «пищевой основе».
Интуиция — диетология древних
Если говорить о диетологической стороне, то, конечно, ни о какой диетологии в то время говорить не приходится. Древние люди чисто интуитивно, а затем сознательно применяли в питании свежую и замороженную кровь, квашеные продукты (квашеную капусту, квашеные рыбные продукты, медовые напитки, свежие ягоды и фрукты). Не было данных и понятий о составе продуктов (белках, жирах, углеводах), об ее энергетической ценности (калораже), о витаминах и минеральных веществах, в силу того что еще не было таких наук, как химия, биохимия, физика. Но древние люди уже хорошо понимали, какие продукты приносили пользу здоровью человека, а какие вред.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Козловская М. В. Феномен питания в эволюции и истории человека, М., 2002. — 30 с.
Козлов А. И. Пища людей, Фрязино, 2005.
Добровольская М. В. Человек и его пища, М., 2005.
Колпаков Е. М. Питание древнего населения Европейской Арктики // В сб.: Научно-практическая конференция. Питание и интеллект. Сборник трудов. — СПб. — 2015. — с. 29-33.
Хотите больше новой информации по вопросам диетологии?
Оформите подписку на информационно-практический журнал «Практическая диетология» со скидкой 10%!
Станислав ДРОБЫШЕВСКИЙ,
антрополог, кандидат биологических наук, доцент кафедры антропологии биологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, научный редактор ANTROPOGENEZ.RU:
«Наши предки в разные времена питались по-разному. Если начать совсем издали, то в конце мелового периода, начале кайнозоя, наши предки были в основном насекомоядные и питались насекомыми. Самая заря у приматов связана с тем, что они стали больше переходить на питание растениями, стали питаться во многом фруктами. На самом деле, это видно по строению зубов самых первых приматоподобных существ: пургаториусов, плезиадаписов.
Некоторых заносило в крайности, когда у них вырастали огромные зубы, которыми они грызли какую-то кору, древесину или питались исключительно смолой, например, или уходили напрочь в насекомоядность, как долгопяты, или ещё что-нибудь такое… Или, наоборот, чисто листоядность, как у каких-нибудь тонкотелых обезьян. Но, так или иначе, все приматы сохраняли какую-то степень всеядности. У древнейших приматов даже есть такое замечательное разделение по массе тела – граница Кая. Животные, которые меньше килограмма, в основном насекомоядные, а те, которые больше, в основном листоядные. На самом деле и те, и другие питаются фруктами.
Если посмотреть на разных современных приматов, они все готовы есть что попало, но с преобладанием в диете у каждого вида чего-то своего. У наших предков ко времени, примерно, 10 000 000 лет назад, преобладала фруктоядность и листоядность, они были более-менее растительноядные. Но, глядя на современных шимпанзе, мы видим, что при напрочь растительноядном жевательном аппарате и пищеварительном тракте, они с большим удовольствием едят мясо. То же самое, кстати, касается и других обезьян, включая специализированных: павианов, например, или колобусов, которые вроде бы листоядные, а тем не менее, если кого-то ловят, то тут же радостно едят. Более того, шимпанзе довольно активно охотятся целенаправленно. Они могут жить без мяса, в принципе, но когда есть возможность, прекрасно охотятся и даже могут быть фактором исчезновения целых видов. Допустим, в Уганде, в заповеднике Гомбе, красные колобусы вымирают потому, что их едят шимпанзе. И возникает вопрос, кого нужно больше охранять: шимпанзе или красных колобусов?
Так же и наши предки, австралопитеки, видимо, потребляли периодически мясо. Потом, примерно в интервале от трёх до двух миллионов лет назад стали более всеядными и стали намного больше есть мяса. Это повлияло, в том числе и на развитие нашего жевательного аппарата и на развитие интеллекта, мозга (эта тема уже много раз обсуждалась). С этого момента человек становится истинно всеядным. Тут мы можем уже, широко глядя на разные общества древних людей, смотреть, чем же они питались. А питались они всем подряд.
Среди древнейших находок в Олдувае (Танзания) имеется находка нижней челюсти ежа с надрезками в месте прикрепления мышц, то есть древние люди съели ежа. Причём есть статья, посвященная этой находке, которая меня всегда очень радует. Главный вывод этой статьи – судя по расположению этих надрезок, перед тем как съесть ежа, они сняли с него шкурку. Кто бы мог подумать?! Могли есть слонов. В том же самом Олдувае и в других местах есть скелеты съеденных слонов. Вопрос, охотились ли они на них или находили уже увязших в болоте, умерших.
Или, например, в Кооби-Фора (Кения) есть скелет бегемота, который завяз в болоте: вначале его съел лев, там есть следы зубов льва, а потом пришли хабилисы, прогнали этого льва, или дождались, когда он сам уйдёт, сели и стали доедать этого бегемота. Вытащить они его, правда, не смогли, потому что нелёгкая это работа. Но то, что торчало на поверхности, они таки съели и теперь нам этот замечательный скелет достался. Также есть скелеты жирафов, огромное количество костей антилоп с надрезками и что угодно ещё.
Вместе с этим есть свидетельства того, что древние люди тоже продолжали употреблять в пищу растения. Другое дело, что про растения труднее узнать. Однако, например, в Израиле на одной из стоянок найдены камни с характерными ямками. Такие же ямки образуются на камнях, когда шимпанзе долбят орехи. На стоянке Гешер-Бенот Яаков найдены эти самые булыжники, где древние люди, судя по всему, разбивали орехи. Со сто процентной уверенностью мы об этом судить не можем, но, скорее всего, так и есть. Иногда эти самые скорлупки орехов просто сохраняются в археологическом виде. Такие находки тоже есть, например, в Каламбофоллс, в Замбии, – там найдены скорлупки орехов и какие-то растительные остатки, которые ели древние люди.
Иногда их заносило в другие крайности: люди, которые жили на побережье, питались в основном моллюсками. И все побережья всех морей и океанов, куда добрались люди, завалены так называемыми раковинными кучами. То есть люди соскребали моллюсков со скал, ловили рыбу, иногда по случаю тюленей, китов. Всё это они ели, бросали себе под ноги, там же иногда хоронили умерших, а также делали себе из этих же ракушек украшения и прекрасно себя чувствовали. Иногда всё это затаскивали куда-нибудь наверх, повыше.
Некоторые уходили в рыбоедство. Там, где много рыбы, питались в основном рыбой. Есть прецеденты, когда это не совсем логично. Например, одна из самых рыболовческих стоянок находится в Вади-Куббанья в пустыне Сахара. Посредине пустыни Сахара, рядом с Нилом, правда, но не на берегу, в Вади-Куббанья, находилась стоянка рыболовов, которые жили в основном за счёт питания сомами. Сом клариус – это сом, который очень засухоустойчив. То есть, когда проходят дожди, он в этих каналах живёт прекрасно, быстро вырастает, в Ниле его тоже хватает. И вот люди сидели рядом с древним руслом и питались сомами в Сахаре. Такие вот пустынные рыболовы.
Большинство древних людей питались мясом. Все стоянки древних людей завалены костями. Если это Африка, то антилоп. Если это Европа, то сайгаков, северных оленей, бизонов, лошадей, мамонтов, шерстистых носорогов, то есть крупных стадных копытных животных, иногда пещерных медведей. Медведи, конечно, не очень стадные, но тоже травоядные. Специализация питания определялась тем, что было под руками и под ногами – то, что в поле паслось, то и ели. Иногда видно, как это менялось.
Например, есть такая стоянка Ильская в Краснодарском крае: там есть слои, где преобладают мамонты, которых ели неандертальцы, а есть слои, где сотни скелетов бизонов просто слоями лежат. Особенно людям везло, когда можно было массово охотиться на кочующих животных: на северных оленей, например, или лошадей, которые при сезонных миграциях из одних областей в другие проходили через узкое место. Там были естественные граали – кучи камней, через которые трудно перелезть. В Солютре, классической стоянке во Франции, люди загоняли табуны в этот естественный грааль-загон и убивали. Примечательно, что жеребят не трогали. Среди тысяч костей лошадей нет костей маленьких жеребят, которые 100% процентов должны были быть, судя по сезону убийства этих лошадей (это хорошо устанавливается по зубам). Видимо, люди их выпускали, то есть у них были начатки экологического мышления. Однако это не помешало им завалить сто тысяч лошадей в этом самом Солютре, правда, это за тысячу лет произошло. Там просто костяная магма, то есть это слой толщиной в метр, покрывающий несколько гектар (10 гектар примерно) слоями костей лошадей несчастных.
Иногда людей тянуло на что-нибудь экзотическое. Скажем, на стоянке Заскальной в Крыму, в сорока километрах от тогдашнего берега моря, найдено несколько костей дельфинов-белобочек. Это значит, что людям было не лень километров тридцать, а то и сорок, за хвост тащить этого самого дельфина от берега моря. А то всё сайгаки и сайгаки, сайгаки и сайгаки. Это у них была главная добыча. Хочется же, наконец, чего-нибудь новенького. Вот и съели дельфина – прикольно! Также есть изображения и кости китов на французских стоянках, которые тоже находятся в десятках километров от моря. Значит, люди ходили к морю на китобойный промысел.
Например, в гроте Раймонден или Шанселяд обнаружены орудия из китовых костей. До некоторого времени считалось, что это какая-то экзотика. Потом, когда стали внимательно пересматривать даже старые коллекции, обнаружилось, что это не такая уж и редкость, и эти орудия раскиданы по разным стоянкам.
Таким образом, мораль из всего вышесказанного заключается в том, что во все времена люди питались тем, что было под ногами. Люди уникальны в том смысле, что могут есть такую гадость, которую никто другой не согласен есть. Если живут за полярным кругом, будут есть тухлятину моржей или птичек тупиков собирать, гоношить в какой-то яме, пока они до однородной массы не сбродятся, и потом можно прямо из ямы черпаками черпать и есть. То же самое с рыбой, с северными оленями, растениями. Там, где они слишком переиспользовали дикие растения, им приходилось переходить на вынужденную осёдлость и собирательство диких злаков. Например, представители Натуфийской культуры на Ближнем Востоке или нескольких культур в Центральной Америке, или в Китае начинали активно собирать дикие злаки, а позднее и следить за ними: отгонять кабанов (в Америке, правда, нет кабанов, зато там есть пекари), сами злаки сажать, копать каналы. И тут уже понеслось… Наступает наша цивилизация, которая тоже радует изобилием продуктов, особенно в цивилизованных местах. И выбор, и разнообразие такое, что ни одному живому существу не снилось.
Естественно, параллельно менялись способы приготовления пищи. С некоторого момента практически необходимым элементом жизни стал огонь – пищу стали готовить. Причём первыми это стали делать вовсе не сапиенсы. Самые разные виды к приготовлению пищи переходили, в том числе и неандертальцы. Судя по зубному камню неандертальцев, они умели варить кашу из ячменя – это процесс варки.
Сапиенсы и подавно это всё умели делать. Поэтому у нас даже поменялась физиология: у нас уменьшились зубы, челюсти, наверняка поменялась и химия желудка, хотя об этом трудно судить потому, что мы не знаем, что там было у австралопитеков. Однако про зубы мы точно знаем. У нас изменились размеры живота. Судя по грудной клетке и тазовым костям, австралопитеки и хабилисы были довольно-таки кругленькими. Иногда их реконструируют как таких стройняшек, а на самом деле были они такие пузатенькие ребятки, примерно, как современные шимпанзе или орангутанги. Когда шимпанзе или орангутанг сидит, то расплывается вниз в форме груши.
Стройность, характерная для современного человека, в сравнении с обезьяной, – это достижение уже цивилизованных времён, когда пищу стали готовить, соответственно, её нужно было меньше переварить. У нас сейчас в немалой степени внешнее пищеварение, то есть почти всё, что мы употребляем в пищу, мы готовим так или иначе: квасим, жарим, тушим, ферментируем. Хотя мы настолько универсальны, что можем питаться и сырой пищей, поэтому можем быть и вегетарианцами, если с жиру беситься, и сыроедами, и даже некоторое время фрукторианцами, пока биохимия не откажет окончательно.
Можем также долго тянуть с недостатком витаминов, плавать по морям, или быть вегетарианцами, можем жить с недостатком белков – правда, тогда мы, возможно, будем невысокими и не сильно интеллектуальными. Хотя статистика такова, что кто-то да выживет, кому-то будет даже хорошо. В принципе, практически вся Индия живёт по-вегетариански. До недавнего времени Китай и Япония были вегетарианцами, но, правда, люди были ростом метр пятьдесят. И даже китайцы ростом метр пятьдесят называли японцев карликами – вот такой результат вегетарианства, так как скотоводства в Японии долго не было.
Способность использовать разную пищу у человека есть: можно питаться чисто жирами как эскимосы (другие, правда так не смогут) и у них нет атеросклероза. Иногда эскимосы едят также морошку по сезону. Таким образом, человек в этом смысле абсолютно уникален – он может есть всё подряд. В этом смысле только, может быть, термиты нас переплёвывают потому, что они ещё и древесину могут есть. Но до этого недалеко – немного генной инженерии, и мы сможем есть бумагу в том числе. Современные сосиски, кстати, уже до этой стадии нас доводят.»
Интеллектуальный партнер проекта
В последнее время стало появляться много публикаций, посвященных рациону древнего человека. Многие из них основаны на инновационной методике анализа налёта на зубах людей, обнаруженных в древних погребениях. В течение жизни частички потребляемой пищи остаются на зубах в виде зубного налёта. После смерти человека они разлагаются до неорганических остатков, содержащих стабильные изотопы углерода (13 C) и азота (15 N). Поскольку в разных видах пищи азот и углерод содержатся в разном соотношении, то становится возможным установить рацион древних людей. Ранее мы уже рассказывали об особенностях питания .
Роль пищи в эволюции человека
Антропологи отмечали, что различия в рационе служили важным отличительным признаком в эволюции приматов. Так, вегетарианские виды, такие как
парантроп Бойса (зинджантроп) и парантроп робустус , отличались более массивными черепами и оказались тупиковыми ветвями эволюции, проиграв эволюционное соревнование всеядным австралопитекам и ранним гомо. Хотя парантроп Бойса и известен в научно-популярной литературе под прозвищем «Щелкунчик», исследование его зубов, проведенное Мэттом Спонхеймером и Питером Унгаром показало, что питался он не орехами, как предполагали ученые ранее, и не мягкими фруктами, как современные шимпанзе, а плотными листьями осоки и других трав, росших в долинах рек. Авторы пришли к такому выводу на основании анализа углублений и царапин в дентине, которые оставляла такая еда. Это исследование делает невозможным предположение, что парантроп Бойса мог быть предком шимпанзе. По всей видимости, нарастающая массивность черепа, необходимая для поедания грубой растительной пищи, стала причиной того, что парантропы вымерли. Более ранняя их работа этих ученых продемонстрировала, что сезонный характер диеты австралопитеков и постепенный переход на мягкие растения и мясоедение обеспечили большую вариантивность пищевого поведения, а значит, и лучшую адаптивность популяции к изменяющимся природным условиям.Спорным является способ питания дманисского человека , относящегося к ранним гомо: одни исследователи уже считают его мясоедом, - вегетарианцем. Этот вопрос приобретает большое значение для выяснения его места в эволюции человека. Традиционно в антропологии считается, что именно всеядность австралопитеков и гомо послужили основным источником эволюции, поскольку сформировали различные традиции пищевого поведения и позволили современному человеку распространиться по всей Земле. Значительная истертость зубов дманисского человека позволила антропологам предположить, что он питался грубой растительной пищей, подобно массивным парантропам. В этом случае он мог быть тупиковым видом, возникшим на окраине ареала распространения Homo erectus . Все три европейских вида человека - антецессор , гейдельбергский человек и неандерталец были всеядными, всеядными, как считают антропологи, были и другие известные локальные варианты Homo erectus , а его предшественник - Homo habilis даже отмечен в истории науки забавным курьезом: на стоянке habilis были обнаружены кости парантропов , что позволило сделать вывод, что плотоядные древние люди питались своими вегетарианскими «братьями».
Диета как причина победы кроманьонца над неандертальцем?
Иллюстрацией миграционного поведения палеолитического населения Европы может служить раскопанная в Камбрии (Англия) стоянка . Кости человека и животных (лося, дикой лошади и собаки), обнаруженные здесь, были датированы зооархеологом Дэйвом Уилкинсоном временем последнего палеолитического потепления - Аллерёда (
XIII - XII тыс. до н.э.). Поскольку лоси появлялись в Англии только в периоды потеплений, это позволяет описать пищевое поведение первых обитателей Британии, которые мигрировали из более южных регионов Европы вслед за расселением лосей. Это самая северная стоянка палеолита. Ранее в пещерах Соммерсета, были обнаружены стоянки охотников на диких лошадей того же времени. Археологи отмечают аналогии между культами этих двух групп. Однако стоянка в Камбрии демонстрирует более теплую фазу Аллерёда, в которой лоси смогли продвинуться дальше на север.Опубликованное Лизой Бонд на научном портале «
Heritage Daily » исследование ставит вопрос о соотношении половых ролей в охоте. На основании того, что на костях палеолитических мужчин часто встречаются следы травм, отсутствующие на женских костяках, обычно считается, что охота была исключительно мужским занятием. Захоронения женщин с охотничьими атрибутами, такие как женщина с копьем, найденная на стоянке Сунгирь, встречаются намного реже. Примером участия женщины в охоте могут служить индейцы Северной Америки. Коллективная охота на винторога, в которой принимали участие и мужчины и женщины, известна у индейцев запада США.Охотники надевали бизонью шкуру, имитировали поведение бизона-вожака и направляли стадо к отвесной скале.
Этнографы зафиксировали у индейцев прерий наличие особого класса охотников на бизонов, которые, надевая на себя бизонью шкуру, имитировали поведение бизона-вожака и направляли стадо к отвесной скале. После соответствующих испытаний и ритуалов в число таких охотников допускались как женщины, так и мужчины. У ряда индейских племен женщины-охотницы выделялись в класс «бердаче » («двоедушных »), то есть таких, в чьем теле живут и мужская, и женская душа. Археологи считают, что такие охоты, получившие название «бизоньи прыжки» практиковались и в верхнепалеолитической культуре Кловис (30000?-11000 г. до н.э.), поскольку найдено много скоплений бизоньих костей, которые располагаются в нижней части утеса или мыса. Свидетельства подобной охоты в европейском палеолите известны на стоянках кроманьонца в Восточной Европе (Пушкари и Костёнки), а в Западной Европе относятся к неандертальскому времени (ле Праделль, Моран, ла Кот де Сен-Брелад). Таким образом выделение охоты как чисто мужского занятия следует отнести к мезолитическим инновациям.
Зооархеологи Витцке Пруммель и Шарлотта Ледюк исследовали традиции охоты на крупных копытных в мезолитической культуре Маглемозе (Х-VII тыс. до н.э.). Эта культура была распространена в Северной Европе от Англии до Литвы. Предметом исследования стали кости лосей, оленей, кабанов и зубров, обнаруженные на стоянке Лундбю Мос (Дания). Грунт обеспечил хорошую сохранность костей, что позволяет делать выводы со значительной степенью точности. Первым делом охотники отрезали голову животного и снимали с него шкуру. Из шкуры делали мешок для переноски добычи. Там же на месте добычи ели лапы и раскалывали трубчатые кости, чтобы добыть костный мозг. Поскольку следов воздействия огня на костях обнаружено не было, исследователи предполагают, что мясо употребляли сырым. Удовлетворив голод, охотники обрезали и обваливали тушу для того, чтобы было удобно транспортировать в селение - удаляли рога и крупные кости. Некоторые кости (например, плечевые и лопаточные), приносили в селение и из них изготовляли орудия (ножи для разделки рыбы). Кости и другие отходы заворачивали в шкуру и после некоего ритуала выбрасывали в озеро. Историки Келд Мёллер Хансен и Кристофер Бак Педерсен находят в этом ритуале прямые аналогии с верованиями эскимосов о союзе между людьми и животными, который предписывает людям совершать ритуалы воскрешения съеденных ими животных. Передние зубы практически полностью отсутствуют на поселении, что свидетельствует о том, что они служили предметом особой гордости охотника. Как отмечает Марсель Ньекус из университета Гронингена подобные обычаи были распространены ещё 45 тыс. лет назад у неандертальцев. По мнению Фернандо Рамиреса Росси , другим примером почтения зубам добытого животного служит ожерелье, найденное в погребении неандертальского ребенка. Это может свидетельствовать о преемственности охотничьих традиций между неандертальцами и кроманьонцами.
Неолитические инновации и древние традиции в системе питания народов Европы
Культурный слой вестфальской пещеры Blätterhöhle («пещера листьев») представлен различными слоями от верхнего палеолита до неолита, когда она использовалась для погребений. Комплексное исследование проведённое Рут Болонгино , Олафом Нехличем , Майком Ричардсом , Йоргом Оршидтом , Йоахимом Бургером дало неожиданные результаты. Анализ зубов погребенных в пещере скелетов выделил три основные группы: мезолитических жителей Вестфалии, пищей которых были дикие животные и растения, неолитических фермеров, питавшихся мясом домашних животных, и неолитических рыбаков. Исследование митохондриальной ДНК определило, что эти рыбаки принадлежали к тем же гаплогруппам, что и мезолитические охотники и собиратели, рыбу, тем не менее не употреблявшие, а, значит, праматерями этой неолитической группы были женщины из вестфальских мезолитических племен, тогда как неолитические фермеры были представлены как местными, так и ближневосточными гаплогруппами.
Исследователи отмечают, что мезолитические и неолитические племена проживали долгое время на одной территории и не смешивались между собой, сохраняя культурную идентичность. Однако полученные данные могут существенно изменить наши представления о неолитической Европе. Йорг Оршидт отмечает , что совместные захоронения различных племен в одном погребальном комплексе невозможны, а, следовательно, тот факт, что пещера использовалась для погребения и рыбаками, и фермерами указывает на то, что обе пищевые и культурные традиции сосуществовали в рамках одного племени, вместе с тем, рыбаки сохраняли некоторую чистоту крови. С другой стороны это демонстрирует смену пищевых приоритетов у мезолитических племен под воздействием неолитических мигрантов: вырубка лесов и расчистка лугов под пашни привела к сокращению крупных животных, и охотники были вынуждены изменить свой рацион и перейти на рыбную ловлю. Период времени, когда произошло инкорпорирование рыбаков в неолитическое общество, неизвестен, но можно предполагать, что он относится к самой ранней стадии неолитизации долины Рейна.
Мужчины-фермеры могли брать жен из числа женщин-рыбаков, но мужчины-рыбаки не могли брать женщин-фермеров.
Присутствие мезолитических генов в крови фермеров при отсутствии фермерских гаплогрупп у рыбаков указывает на то, что рыбаки, хотя и были инкорпорированы в неолитическое общество, но занимали подчинённое или непрестижное положение: мужчины-фермеры могли брать жен из числа женщин-рыбаков, но мужчины-рыбаки не могли брать женщин-фермеров. Археологи считают, что неолитические черепа из «пещеры листьев» принадлежали к Вартбергской культуре (3500-2800 г. до н.э.), для которой характерны галерейные мегалитические гробницы, довольно редкие в Германии, но имеющие аналогии в Ирландии и Франции (культура Сены-Уазы-Марны). Обычно в таких гробницах хоронили умерших членов одного рода (так, в Альтендорфской гробнице было погребено около 250 человек, были и более значительные погребения), однако причины, по которым племена Вартбергской культуры помимо традиционных гробниц использовали для погребений и «пещеру листьев» неизвестны.
Хотя вопрос о контактах между мезолитическими и неолитическими племенами, проживавшими на одной территории или соседних, дискутируется уже давно, он далек от разрешения. Находки костей коров и быков в мезолитическом контексте в Ирландии обычно интерпретировались как единичный завоз мяса, а не живого скота, и, уж тем более, не могут быть доказательством разведения домашних животных мезолитическими племенами. Важным фактором в этой дискуссии может стать уникальное генетическое исследование , проведенное немецкими и шотландскими зооархеологами во главе с Бен Краузе-Кьора из университета Киля. Долгое время считалось, что кости свиньи, встречающиеся на поселениях мезолитической культуры Эртебёлле , принадлежали дикому кабану. Однако остеологический анализ этих костей показал, что в действительности они принадлежали домашней свинье. Поскольку в культуре Эртебёлле зооархеологи не нашли достаточных признаков одомашнивания свиньи, необходимо было выяснить происхождение свиньи.
В основу исследования были положены митохондриальный и Y -хромосомный геномы, выделенные из костей 63 свиней, найденных на 17 мезолитических и неолитических поселениях Германии и датируемых 5500-4200 г. до н.э. Немецкий неолит представлен тремя культурами синхронными с Эртебёлле: культурой линейно-ленточной керамики (5700-4900 г. до н.э.), культурой накольчатой керамики (4900-4500 г. до н.э.) и Рёссенской культурой (4500-4200 г. до н.э.). После 4200 г. до н.э. рёссенская культура ассимилирует Эртебёлле и на их основе возникает культура воронковидных кубков (4200-2800 г. до н.э.). Исследование продемонстрировало широкое разнообразие генотипов свиньи как у неолитических, так и у мезолитических племён, что позволяет предполагать, что Эртебёлле не только выменивали у неолитических племён свиней, но и разводили их самостоятельно . Племена линейно-ленточной керамики появились в Германии в результате миграции из долины Дуная и изначально, как и племена «Дунайского неолита», ориентировались на разведение мелкого рогатого скота.
Козы и овцы не были акклиматизированы к северным широтам, а свиньи скрещивались с дикими кабанами и дали потомству устойчивость к холоду.
Сдвиг акцента на свиноводство в этих культурах произошел под воздействием климата: козы и овцы не были в достаточной мере акклиматизированы к северным широтам, а свиньи скрещивались с дикими кабанами северных лесов и дали потомству устойчивость к холоду. Свидетельством этого скрещивания являются увеличенные коренные зубы. Следует отметить, что заимствование свиноводства у племен линейно-ленточной керамики, означает значительное изменение пищевого поведения и указывает на демографический кризис в Эртебёлле: занимаемая культурой территория не могла прокормить жившее здесь население. Также исследователи отмечают другие неолитические заимствования в культуре Эртебёлле, в частности «дунайские» дома каркасно-мазанной конструкции, амфиболитовые топоры, а также характерные формы и орнаментальные мотивы керамики.
«Объединенная Европа», основанная на торговых или обменных контактах между племенами, сформировалась в энеолите-бронзе.
Это исследование ставит вопрос о степени закрытости / открытости древних обществ для инноваций: так, племена финального палеолита не смогли освоить рыбную ловлю и собирательство морепродуктов, но длительные контакты Эртебёлле с неолитическими племенами привели к значительному изменению рациона питания. Вполне вероятно, что мореходные навыки Эртебёлле были востребованы племенами атлантического неолита. Единственным ценным товаром известным на ареале расселения Эртебёлле, который мог быть востребован неолитическими племенами был балтийский янтарь, и на него, по всей видимости, и выменивались свиньи. Более 70 лет назад Вир Гордон Чайлд исходя из многочисленных примеров трансевропейского импорта предположил , что некоторое подобие «объединенной Европы», основанное на торговых или обменных контактах между племенами различных этнокультурных традиций, сформировалось в энеолите-бронзе. Открытие Бен Краузе-Кьоры позволяет предположить , что такие торговые контакты сложились намного раньше. Также оно ставит вопрос о на скот в мезолитических культурах. Аналогией могут служить племена Океании, находящиеся на стадии социально-экономического развития, сопоставимого с культурой Эртебёлле: мореходный и рыбацкий характер культуры, мезолитический инвентарь, незначительная роль земледелия, разведение свиней. Следует отметить и сакральный статус свиньи в неолитических и более поздних культурах Европы, так, например, в Шотландии свинина была табуирована , во многих других регионах она считалась обязательным блюдом на Рождество, Троицу и другие наиболее почитаемые религиозные праздники.
Что ели древние американцы?
В Перу вышла монография археолога Эльмо Леона Каналеса , посвященная пище древнего населения Перу и соседних стран с
XIII тыс. до н.э. до наших дней. Новизна монографии состоит в том, что рацион древних индейцев исследован комплексно, рассмотрены технологии переработки и хранения пищи, а также объемы потребления продуктов и их пищевая ценность. Ранее предполагалось, что сложный рельеф местности и четкие климатические границы, характерные для северо-запада Южной Америки, создавали непреодолимые границы между племенами, обитавшими в различных природных условиях. Однако, как показало исследование, уже в VII тыс. до н.э. здесь сложилась система обмена, благодаря которой фрукты, анчоусы, мясо пеликанов, бакланов и других морских птиц поступали в горные регионы. Именно эти приморские животные, а вовсе не ламы, как считалось ранее, служили основным источником животных белков и жиров. Исследователи культуры Уари (500-1200 г.н.э.) неоднократно отмечали её торговый, а не военно-бюрократический характер. После публикации монографии Каналеса стало очевидно, что торговля в этом регионе имеет намного более древние корни.Комплексное геофизическое
исследование культуры Уари подтвердило локализацию поселений вдоль торговых путей, соединявших регионы с различными климатическими условиями. Вдоль этих путей создавалась сеть небольших поселений, располагавшихся в пределах 2-4 часового перехода. Это свидетельствует о том, что культура Уари была объединением племен, а не централизованным государством. Первой стадией ассимиляции новых регионов было проникновение характерной керамики, позднее в торгово-обменные отношения вовлекался весь регион, причем поселения локализовались в местах близких к естественным источникам воды. Как отмечают исследователи, во время Уари происходили значительные изменения в области пищевого рациона - локальные сельскохозяйственные культуры и дичь постепенно замещались маисом. Отсутствие централизованного управления и регулярной армии было причиной того, что инки достаточно легко завоевали культуру Уари, нарушив традиционные торговые и пищевые взаимосвязи между регионами, что, в свою очередь стало внутренней причиной падения инкской империи: племена Уари не смогли адаптироваться к имперским нравам инков. К тому же маис стал стратегическим продуктом, аккумулировавшимся для нужд империи, его посевы насаждались в ущерб другим сельскохозяйственным культурам.
Долговременными поселениями мезолитического и неолитического времени оказались земляные курганы, разбросанные по саванне Льянос де Мохос (боливийская Амазония). Географы считали, что они возникли под воздействием разных природных факторов - изменения русла рек, эрозии почв, долговременных термитников или птичьих базаров. До недавнего времени археологические культуры этого региона были неизвестны, а сам регион считался бесперспективной для раскопок периферией двух культурных ареалов - Восточных Анд и Бразильского нагорья. Согласно междисциплинарному исследованию , опубликованному в «PLOS ONE», они представляют собой раковинные кучи культуры, существовавшей здесь более 6000 лет (конец IX тыс. - середина III тыс. до н.э.). Древнейшие датировки (10 604 ± 126 лет назад) были получены из материала самого нижнего доступного горизонта. Вполне вероятно, что под ним были и другие культурные слои, но углубление стало невозможным из-за того, что раскопки достигли уровня грунтовых вод.
Аналогичные раковинные кучи свойственны и мезолитическим культурам Старого Света: Капси (Западное Средиземноморье), Эртебёлле (Южная Скандинавия), Дзёмон (Восточная Азия). Их появление демонстрирует изменение пищевого поведения, характерное для мезолита. Многие раковинные кучи накапливались в течении всего периода существования культуры и за это время спрессовались в плотные каменистые блоки из раковин, костей животных и древесного угля. Нижний слой, относящийся к раннему периоду заселения, составляют раковины пресноводных улиток, кости копытных, рыб, рептилий и птиц, в верхнем, помимо этого, содержатся черепки керамики, человеческие кости и костяные орудия. Граница между слоями представляет собой слой обожжённой глины и земли, толщиной 2-6 см, который образовался в результате разведения очагов на уровне древней почвы. Несмотря на различия, связанные с переходом к неолиту, оба исторических периода демонстрируют родство: основным продуктом питания служили пресноводные и сухопутные улитки. Исследователи предполагают, что на ранней стадии поселения могли быть заселены не в течение всего года, а лишь во время одного из сезонов, например, дождливого. Обычно жилые холмы имеют правильную округлую или овальную форму. Другой тип насыпей, связанных с этой культурой, представляет собой неолитические дренажные насыпи, защищавшие поля от разливов рек. Их форма чаще вытянутая и неправильная, поскольку они досыпались и перестраивались после сильных паводков.
Всего во время геоархеологических исследований было раскопано три холма и на всех них был обнаружен соответствующий археологический материал. Поскольку подобные раковинные кучи (sambaquis , древнейшие даты - 10 180-9710 лет назад) распространены и в Нижней Амазонии, то археологи предполагают, что именно оттуда и началось расселение культуры по долине Амазонки. Первооткрыватели этой культуры, зооархеологи Райнер Хуттерер и Умберто Ломбардо , считают, что причина, по которой местные жители покинули обитаемые насыпи около 2200 г. до н.э., неизвестна, но такой причиной могло стать значительное изменение климата , зафиксированное в этот период во многих регионах Старого Света.
Алкогольные напитки
Мы уже рассказывали о находках древнейших свидетельств виноделия в и в . До недавнего времени самым ранним сосудом с вином считались черепки из иранского поселения Хаджи-Фируз Тепе (5400-5000 г. до н.э.), однако находки в Грузии могут удревнить время появления виноделия на несколько столетий. На одном из поселений Шулавери-Шомутепинской культуры (6000-4000 г. до н.э., древнейший памятник - 6625 ± 210 г. до н.э.) был обнаружен сосуд типа «квеври » с лепными украшениями в виде виноградной грозди на горлышке. Исследователи посчитали эти украшения маркировкой содержимого сосуда и, действительно, биохимический анализ сухого остатка на дне сосуда подтвердил, что в нем бродило и хранилось вино. Окончательная датировка археологического слоя, в котором был обнаружен сосуд не опубликована, но весьма вероятно, что он древнее сосуда из Хаджи-Фируз Тепе. Сосуды этого типа и по сей день используются в Грузии для приготовления домашнего вина, а древнейшие из них датируются 8000 г. до н.э. и хотя биохимические исследования их содержимого не проводились, их винодельческое предназначение не кажется удивительным.
Вино в Грузии делали более восьми тысячелетий назад.
Столь глубокая древность виноделия на Кавказе находит отражение во многих аспектах культуры народов Кавказа. Лингвисты считают допустимым заимствования индоевропейцами грузинского слова «rvino », из которого происходит и русское «вино» и латинское «vinum » и греческое «ϝ οινος». Примером заимствования винопития индоевропейскими народами могут служить серебряные кубки, найденные в ямных погребениях культуры Триалети (конец III - II тыс. до н.э.). В 2006 году при раскопках Мцхеты, в слое относящемуся к началу I тыс. до н.э. была найдена бронзовая статуэтка «тамады» - мужчины с винным рогом в руке. Археологи отмечают также, что в то время, когда на Кавказ проникает индоевропейская традиция кремации, сосуды «квеври» использовались в качестве погребальных урн, что позволяет предполагать, что смерть воспринималась как обряд перехода. Уникальным для христианского мира является крест святой Нино (IV в.), сделанный по преданию из виноградной лозы.
Этрусский давильный камень и изображение сбора винограда на греческой вазе
Во время раскопок в галльском селении Латтара (близ Монпелье, Южная Франция) была недавно обнаружена каменная платформа, датируемая 425-400 гг. до н.э., которая предположительно могла использоваться для выдавливания виноградного сока. Вокруг платформы археологи нашли многочисленные черепки амфор. Платформа из Латтары в точности повторяет аналогичные греческие и этрусские давильни, довольно часто изображаемые на вазах того времени. На платформу ставили корзину с виноградом, в которую вставал человек и давил виноград ногами. Сок стекал из корзины на платформу, а оттуда по клювовидному носику в подставленные амфоры, которые, затем закапывали в землю и оставляли для брожения. Биохимическое исследование , осуществленное Патриком МакГоверном в лаборатории Пенсильванского университета, подтвердило винодельческий характер находки: на платформе выявлены остатки виноградного сока, а в сосудах близ нее - следы винной кислоты, надежного доказательства того, что именно вино, а не виноградный сок, хранился в сосудах. Таким образом найдены древнейшие свидетельства виноделия во Франции. Ранее, здесь же в Латтаре обнаружены древнейшие во Франции косточки культурного винограда и этрусские амфоры, вино в которых было датировано более древним временем - 525-475 г. до н.э. Кроме того биохимический анализ выявил, что в галльское вино добавляли такие ароматические травы как розмарин и базилик, а также сосновую смолу, которая выполняла роль консерванта.
Открытие этрусского виноделия в Южной Франции ставит вопрос о соотношении двух типов колонизации этого региона: мореходной греческой и сухопутной этрусской. Греки основывали эмпории (торговые фактории), такие как Эмпориэй (в Руссильоне), Агате (в Септимании), Массалия (Марсель), Ольбия (близ Марселя), Никайя (Ницца), Антиполис (Антиб). Согласно исследованию Андре Никельса, эти эмпории в течение жизни нескольких поколений становились крупными портами и включались в систему греческой торговли, главным источником которой был дефицит зерна в метрополиях. В обмен на зерно галлы получали вино, которое производилось в Греции с избытком. Некоторые историки даже отмечают , что галльские вожди настолько пристрастились к греческому вину, что продавали в рабство даже собственных солдат. Вместе с тем, греки не знакомили галлов с виноделием и держали монополию. Такая модель колонизации, находящая определенные аналогии в значительно более древних миграциях культуры колоколообразных кубков , резко контрастирует с сухопутной моделью этрусской колонизации: этруски старались приобщить галлов к собственным традициям и тем же путем, вслед за ними пошли и римляне, строившие цирки и термы и на Британских островах и на Ближнем Востоке и в Северной Африке.