Дочь царя Ирода Саломея причастна к убийству Иоанна Крестителя. Человек, утверждающий подобное, скорее всего связан с деятелями культуру, нежели священнослужителями. Расхожий сюжет, многократно растиражированный в искусстве, когда красавица за свой танец требует головы Иоанны Предтечи, превратил ее в роковую женщину.
Сюжет об участии Саломеи или Саломии в гибели Иоанна Крестителя — расхожий сюжет западно-европейского искусства нескольких столетий. Тициан и Пикассо, Гейне и Уайльд, художники и скульпторы, поэты и драматурги увековечили образ этой femme fatale . В православной иконописной традиции сюжет известен под названием "Усекновение главы Святого Иоанна Предтечи".
Напомним этот известный сюжет. Саломея танцевала перед Иродом во время празднования его дня рождения. Танец юной девушки настолько понравился Ироду, что он пообещал ей все, что она пожелает, вплоть до половины своего царства! По наущению своей матери Иродиады Саломея попросила у Ирода голову Иоанна Крестителя. Ирод приказал обезглавить Иоанна Предтечу и принести его голову на блюде.
На страницах Святого Писания нет упоминания ее имени в связи со смертью Иоанна. Ни в Евангелии от Марка, ни в Евангелии от Матфея имя девушки не называется. "И когда праздновали день рождения Ирода, дочь его танцевала перед гостями…". Но имя ее не названо. Только у историка Иосифа Флавия, на страницах его "Иудейских древностей" встречается это имя.
Французский историк и писатель, эзотерик и оккультист Робер Амбелен в книге "Иисус, или смертельная тайна тамплиеров" предлагает свою версию того, почему Саломея не могла быть на том зловещем пиру. Ирод Великий умер в 5 году до н. э. После его смерти, старший сын, Архелай, отплыл в Рим, чтобы император Август утвердил его на троне Иудеи. Брат его, Ирод Антипа, возвращаясь из Рима, склонил Иродиаду, жену своего брата Ирода Филиппа, к сожительству с собой. В "Иудейских древностях" Иосиф Флавий сообщил, что Иродиада согласилась на это вскоре после рождения дочери Саломеи.
"Следовательно, — пишет Амбелен, — означенная Саломея уже появилась на свет в 5 году до н. э., и к тому времени ей было около года. Смерть Крестителя имела место в 32 году нашей эры, значит, к тому времени Саломее было (5 + 32) не менее тридцати семи лет".
Согласно все тому же Иосифу Флавию первый раз Саломея вышла замуж за своего двоюродного брата Филиппа, сына Ирода Антиппы, который одновременно был ее родным дядей и вследствие брака с Иродиадой) отчимом. После смерти Филиппа Антиппы, не оставив потомства от брака с Саломеей, она вторично вышла замуж за Аристобула, брата Агриппы. В этом браке она родила троих сыновей: Ирода, Агриппу и Аристобула. Сохранились монеты с ее изображением, датируемые 56-57 гг. На аверсе изображение Аристобула, на реверсе — Саломеи.
В своем дворце в Тивериаде Ирод Антипа устраивает большой пир. Допустим, Саломея восседает за столом, где собрались высшие сановники Иудеи, вместе со своим вторым супругом — Аристобулом. Историк Р. Амбелен задается вопросом: "Насколько правдоподобно, чтобы идумейский тетрарх попросил Саломею, мать семьи, танцевать перед своим супругом?"
И сам отвечает: "На Востоке в те времена не танцевали, как внаше время в европейских дансингах, "в своем кругу" и "для своего удовольствия". Существовали танцовщицы, для которых это было ремеслом, и ремеслом весьма презренным. И попросить у своей падчерицы, которая в то же время была его племянницей, начать выделывать соблазнительные антраша на глазах супруга и перед всем двором было вещью немыслимой: это значило бы нанести тяжкое оскорбление обоим. Тем более речь идет о женщине 37 лет, которая, как бывает на Востоке и с учетом эпохи, скорее всего, преждевременно расплылась".
Сомнительно, чтобы тетрарх предложил Саломеи награду в размере, как пишет евангелист Марк, вплоть до половины своего царства? Не станет лучше, если попытаться заменить Саломею Иродиадой, которой в то время было пятьдесят лет.
Представляется, что не обделенные талантом писатели Марк и Матфей решили представить казнь Иоанна Крестителя не как рядового политического заключенного, а как жертвы любовной интриги. И в этом качестве сюжет упал на благодатную почву искусства и запомнился многим поколениям. Противопоставление танца и смерти оказалось олицетворением и древних мифов и исторических анекдотов. Страсть и преступление фигурировали в самой Библии: Самсон и Далила, но особенно Юдифь с головой Олоферна. В реальной истории достаточно вспомнить имена шотландской королевы Марии Стюарт или шпионку Мату Хари.
Следуя логике Робера Амбелена, Ирод Антипа заключил Иоанна Крестителя в Махеронте, в пустыне Моав, чтобы лишить его всякого влияния на еврейский народ. Год спустя он повелел обезглавить его в той же крепости Махеронт, когда восстание зелотов стало приобретать опасный размах. К личности члена Французской Академии и Всемирной Ассоциации франкоязычных писателей, мартинисту Амбелену и его книге можно относиться как к беллетристике, а не как к научному труду, но трудно не согласиться с выводом, сделанным им по поводу Саломеи и ее участия в гибели Крестителя.
"Это была лишь простая и жестокая мера предосторожности, но ни Иродиада, ни Саломея тут ни при чем. Это и объясняет, почему отцы церкви ничего не знали о пресловутом "танце Саломеи", эпизоде, который следует отнести к сфере легенд", — заключает Амбелен.
И, жен. и СОЛОМЕЯ, и. Редк.; стар. Саломия, и.Производные: Саломейка; Самейка; Мея.Происхождение: (От др. евр. salom мир.)Именины: 16 авг. Словарь личных имён. Саломея См. Соломея. День Ангела. Справ … Словарь личных имен
САЛОМЕЯ - (франц. Salome) героиня драмы О. Уайльда «Саломея» (1893). Пьеса была написана по французски и позднее переведена на английский язык лордом А.Дугласом. Уайльд использует в драме библейский сюжет, рассказывающий о гибели Иоанна Крестителя.… … Литературные герои
САЛОМЕЯ - «САЛОМЕЯ», Россия, 1992, цв., 75 мин. Телеспектакль. По произведениям В.Набокова, О.Уайльда. Танцевальные мистерии в постановке А. Сигаловой. В ролях: Анна Политковская, Анна Терехова (см. ТЕРЕХОВА Анна Саввовна), Андрей Сергиевский, Иван… … Энциклопедия кино
саломея - сущ., кол во синонимов: 1 имя (1104) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов
САЛОМЕЯ - 1. (библ.; дочь Иродиады, попросившая у Ирода Антипы в награду за танец голову Иоанна Крестителя) В тени дворцовой галлереи, Чуть озаренная луной, Таясь, проходит Саломея С моей кровавой головой. АБ909 (III,102.2); А ты во мглу веков глядись В… … Собственное имя в русской поэзии XX века: словарь личных имён
Саломея - (Salomea) св., королева Галиции и Венгрии, дочь Лешка Белого, князя краковского и сандомирского, сестра Болеслава Стыдливого, жена Коломана, короля венгерского. После смерти мужа С. вернулась на родину и в Завистове основала монастырь св. Клары,… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Саломея - дочь Филиппа, сына Ирода Великого и Иродиады. Воспитывалась в Риме, где вела образ жизни авлетриды. Прибыв по приглашению матери в крепость Махерон, танцевала на дне рождения своего отчима Ирода Антипы. Сладострастный танец С. произвел столь… … Сексологическая энциклопедия
Саломея - Салом ея … Русский орфографический словарь
Саломея - русск. женское имя … Словарь личных имён и отчеств
Саломея - іменник жіночого роду, істота … Орфографічний словник української мови
Книги
- Саломея , Оскар Уайльд. Оскар Уайльд (1854 - 1900), рано познавший опьяняющий вкус славы, был неудержим в своих страстях. Кумир женщин и объект привязанности мужчин, Уайльд жадно пил из чаши наслаждений, окруженный… Купить за 710 руб
- Саломея Нерис. Стихотворения и поэмы , Саломея Нерис. В сборник Саломеи Нерис вошли стихотворения и поэмы 1940-1945 г., стихотворения 1927-1939, поэмы-сказки (ПОДАРКИ ЛАУМЕ, СИРОТКА, ЭГЛЕ, КОРОЛЕВА УЖЕЙ)…
; от него родила трёх сыновей: Ирода, Агриппу и Аристобула.
Саломея и Иоанн Креститель
Мать Саломеи, Иродиада, состояла в связи с братом своего мужа (и отца Саломеи) Филиппа (Ирода Боэта), за что публично осуждалась Иоанном Крестителем. Осуждение, вероятно, и послужило причиной заключения, а в дальнейшем и казни Иоанна Крестителя. По Марку, Ирод Антипа был против казни Иоанна, «зная, что он муж праведный и святой» (Мк. 6:20), и согласился на неё лишь потому, что пообещал дочери Иродиады (она не названа им по имени) выполнить любое её желание. Однако, по Матфею, Антипа и сам «хотел убить его, но боялся народа, потому что его почитали за пророка» (Мф. 14:5). Танец юной Саломеи на праздновании дня рождения Ирода Антипы (его дата рождения неизвестна) привёл к тому, что Антипа согласился выполнить любое её желание, и, будучи научена своей матерью, Саломея потребовала убить пророка Иоанна Крестителя , и после казни ей была принесена на блюде его голова . Точная дата казни Иоанна неизвестна, но традиционно считается, что она состоялась до распятия Христова, а Иосиф Флавий указывает, что это случилось до 36 года.
Иосиф Флавий отвергает историю о танце Саломеи (имя которой известно именно из его труда), считая, что Иоанн был арестован и затем обезглавлен по чисто политическим мотивам, не упоминая и о мессианских ожиданиях, составлявших значительную часть проповедей Иоанна Крестителя. Многие исследователи расценивали отсутствие у Флавия указания на эту связь как намеренное умолчание в тексте, предназначенном для римлян. Иосиф Флавий сообщает, что под надуманным предлогом о якобы участии Ирода Антипы в организации заговора против Рима он и его семья были сосланы Калигулой в Лугдунум Конвенарум в Галлии (современный Сен-Бертран-де-Комменж). Иродиаде было предложено остаться под покровительством брата (Агриппы), но она предпочла отправиться в ссылку с мужем (Иродом Антипой), где он через два года (после 39 г н. э.) умер в заточении в полной безвестности и нищете.
В православной иконописной традиции сюжет известен под названием «Усекновение главы Св. Иоанна Предтечи».
Святыня, глава Иоанна Предтечи, хранится на Афоне. 11 сентября, в память усекновения главы святого Иоанна Крестителя Церковью установлен праздник и строгий пост, как выражение скорби христиан о насильственной смерти великого Пророка. Известно написанное в 17 веке "Сказание об усекновении главы святого пророка, предтечи и крестителя Господня Иоанна" в изложении святителя Димитрия Ростовского .
Известны многие храмы, как в католической , так и в православной церкви, освященные как храмы Усекновения главы Иоанна Предтечи. Один из древнейших московских храмов, сохранившихся до нашего времени, - шестипрестольный обетный храм Усекновения главы Иоанна Предтечи в Коломенском .
В искусстве
В астрономии
В честь Саломеи назван астероид (562) Саломея , открытый в 1905 году.
Напишите отзыв о статье "Саломея"
Примечания
Литература
- Ольга Матич . // Эротизм без берегов: Сборник статей и материалов / Сост. М. М. Павлова. - М .: Новое литературное обозрение , 2004. - С. 90-121 .
|
||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Саломея
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
Как известно, когда Бог желает покарать, он исполняет наши желания. Так и Саломея, царевна Иудейская, прекрасная и белая, словно голубка или же светящаяся в ясную темную ночь луна, поклялась в том, что ее то желания боги точно исполнят. Волею судеб и случая ей довелось увидеть Иокаана Иоанна Крестителя грязного, закованного в кандалы пророка, и вожделеть его до такой степени, что ничего другого ей не надо ни за какие сокровища мира. И опутывая пророка прекрасными, как нити драгоценных камней монологами, Саломея получает в ответ лишь его проклятия, жалящие ее словно клубки ядовитых змей. И чем больше он клеймит развращенность ее души, тем сильнее разгорается огонь в ней, ибо «тайна любви больше, чем тайна смерти»
Аль Пачино, уже не первый раз снимающий классику, видимо, изголодавшись по сочным драматическим ролям после фильмов с бесконечными мафиозными разборками (к слову, «В поисках Ричарда» был прекрасной иллюстрацией того, насколько он грандиозен как шекспировский актер), здесь берется за материал гораздо более неблагодарный и сложный. Декадентская, пронизанная с начала до конца темой неотвратимости смерти, пьеса Оскара Уайльда, которому в принципе не везет на экранизации, словно это еще одно проклятье, постигшее его, только уже посмертно, здесь же вдруг обретает полноценную плоть и кровь и становится вполне достойной своего именитого автора.
Делая нарочито театрализованную постановку, себе Пачино выбирает в персонажи Ирода Антипу, а на главную роль приглашает Джессику Честейн, тем самым доводя свою затею до совершенства. Фантастическая актриса, она заполняет собой не только роль, но и все пространство пьесы, каждую его клетку, и даже когда ее нет на экране, она незримо присутствует в каждом кадре. О чем бы ни говорили герои, подспудно они имеют в виду только ее. Бешенная энергетика Саломеи пробивает экран и порабощает зрителя также как всех персонажей пьесы.
Однако, при всей точности и значительности постановки Пачино, он одним крайне простым режиссерским решением переставляет акцент в пьесе на противоположный, тем самым полностью меняя всю концепцию замысла автора. Пачино переносит запрограммированную Уайльдом кульминацию пьесы с момента поцелуя Саломеей мертвой головы Иокаана на «танец семи покрывал», делая его, правда, танцем одного покрывала очень коротким, бурным и чувственным, когда зритель реагирует на него точно также как и сам пожирающий глазами обнаженную Саломею Ирод. Но противостоять вызванным этим танцем эмоциональному натиску невозможно, он заслоняет собой все, тем самым отрубая словно мечом бешеных страстей первую часть пьесы, где посыл неистового плотского желания доминировал над рациональностью и зовом разума.
И оттого выполнение Иродом данного им обещания становится не безумием, а непременным условием, и никакие обещанные сапфиры и бериллы, как и никакой страх предсказанной ему пророком смерти не смогут заставить его отговорить Самолею от ее награды, потому как не было в ней невинности или чистоты, так нет в ней и благоразумия. И вот она бездумно стоит на своем, упиваясь властью своей женственности и красоты. Красоты не гламурной и не навязанной модой, а ведомой тем первородным инстинктом, о котором писал Мандельштам, «когда бы не Елена, что Троя вам одна, ахейские мужи?».
И как доказывают греческие мифы, а мифы современные лишь подтверждают не любовь, но обещание любви еще более сильное оружие и путеводная звезда. Иокаан отвергает Саломею, но обещание обладания и жажда мести не дадут ей покоя до последнего вздоха, и под щитами воинов, которые задавят насмерть эту бурю, Саломея все равно будет собственнически прижимать к себе окровавленную голову пророка, а Ирод в ужасе отвернётся, потому что ничто не страшит властителей больше, чем желания, которыми они не в силах повелевать.
Саломея, прабабушка Саломеи
Луини. "Саломея с головой Иоанна Крестителя" (правнучка героини этой публикации)
Из серии "Евангельская персоналия"
Игорь ТРИБЕЛЬСКИЙ
Судя по частоте употребления, это имя было весьма популярно среди уважаемых иудейских женщин. В оригинальном виде оно звучит Шломит, женский род имени Шломо, которое мы привычно произносим как Соломон. Может иметь форму Шломцион. Так, например, звали жену царя Александра Янная (103-76 гг. до н. э.), которая после смерти мужа была регентшей (76 - 67 гг. до н. э.) при своем старшем сыне Гиркане II. И вроде, неплохой политик - при ней впервые в истории человечества и задолго до победы советской власти появился закон об обязательной грамотности. Правда, только среди мужчин. Но сегодня речь пойдет не о ней.
Есть своя Саломея в Евангелии. Догадались, кто? Правильно! Это мама апостолов Иакова и Иоанна (и, как следствие, жена их папы Зеведея, который, надо думать, носил арамейское имя Завейда). В русском переводе ее имя пишется как Саломия - и правильно, зачем беречь звучание имени, которое и так искажено. Да и то, написали бы прямо - Солоха, и дело с концом. А между прочим, Саломия эта - важный персонаж. Мало того, что она стояла у Голгофы под крестом, а потом была в числе жен-мироносиц, пришедших к могиле Иисуса. Она еще намного раньше, в Иерихоне, просила его посадить одного своего сына по правую руку от себя (надо думать, что Иакова), а другого - по левую (по остаточному принципу, это должен быть Иоанн, которого, по ошибке, считают автором Евангелия от Иоанна). А теперь, скажите честно - заслуживает ли такая женщина отдельного поста или нет? И я вам отвечу - да! Поэтому здесь и сейчас мы говорить о ней не будем.
Есть ведь и еще одна замечательная Саломея. По Флавию, она - дочка Ирода Боэтоса и Иродиады. Единственная в семье, даже братьев у нее не было. Наверное, избалованная донельзя. У Марка и Матфея упоминается дочь Иродиады, которая за свой искрометный танец на пиру попросила голову Иоанна Крестителя. Значит, она. То есть, любимицу всех поэтов, художников, музыкантов "Серебряного века" от Оскара Уальда до Альфреда Мухи тоже звали Саломея. Да какой пост - о ней написаны две повести, опера, балет, симфония, о картинах вообще не говорю, причем, в координатах от Англии до Японии включительно! И это только сотая доля того, что ей посвящено. И все-таки, необходимое внимание этой даме уделить надо. Но не сейчас. Почему? Потому что все нужно делать по порядку. И прежде, чем говорить о правнучке, следует замолвить доброе слово за ее прабабушку. Тем более, что ее тоже звали Саломея (на самом деле, конечно, наоборот, правнучку тоже)! И именно ее имя вынесено в название поста. А не всех этих прославленных тезок.
Так вот, та Саломея, из-за которой, собственно, и начался весь этот сыр-бор, была сестрой царя Ирода. Сначала по рождению, а потом и по основной специальности. Потому что для всех окружающих Ирод был сделан из стали различных сортов: для членов семьи и подчиненных он был твердым негнущимся чугуном, тогда как для римских начальников, Цезаря Октавиана Августа и Марка Випсания Агриппы, он становился гибким дамасским клинком. И только для Саломеи Антипатровны он был глиной. Может быть, немного пересушенной. Для придания ему нужной формы требовалось долго разминать, скатывать в трубочку, сжимать, растягивать, потихонечку примешивая нужные мысли. И никто не умел это делать с таким совершенством, как она, хотя многие пытались. Об этом можно судить по результатам долгой и кропотливой работы.
Представьте себе на минуту: вы - женщина царского рода, у вас в жилах кровь бурлит, а тут муж, который уже давно надоел. Свободы нравов никакой, да еще и разводы по инициативе женской стороны запрещены. Так что ж теперь, так и плюнуть на свою жизнь, которая у всех у нас одна? Но наша Саломея была не из категории добровольных жертв, собственными руками ставящих на себе крест. Она умело подвела под казнь двоих своих мужей! Сначала Иосифа (ИД, XV, 3:9), затем Костобара (ИД, XV, 7:10). И когда на горизонте появился красивый иностранец, набатейский князь Силлай (вот уж кто заслуживает отдельный пост!), она была свободна, как птица, для новой любви. И не ее вина, что Ирод этого Силлая, набатейского "Ивана Сусанина", невзлюбил политической неприязнью и поставил условием женитьбы гиюр с обрезанием. А Силлай оказался слаб для большой любви и слишком горд, чтобы отказаться от мельчайшей частички своего тела. Одним словом, не срослось, как говорится. И набатейский Казанова, не солоно хлебавши, уехал в Рим к Августу (ох, какой он там заработал пост своим поведением!). А Ирод пристроил сестренку за Алексой, который, вероятно, и поднес ей последний стакан воды.
Мужья мужьями, а главным мужчиной ее жизни был старший брат. И когда у него появилась жена, да еще любимая, Саломее это должно было показаться верхом мировой несправедливости. Это ж каким талантом в своем деле надо было обладать, что суметь превратить мужскую любовь в сгусток ревности и гнева и довести дело до казни Мариамны I (ИД, XV, 7:4)!
А что ей, Саломее, было ждать от детей покойницы, Александра и Аристобула? Что они вырастут, станут царями и отомстят? А кому хочется заранее отказываться от будущего? Поэтому, не позволив себе, как следует, попочивать на лаврах, ей пришлось взяться за второе поколение. Но как?
Ирод настолько заботился о своих детях, что лично подбирал им пары. С помощью старшего он порадовал Августа. Первый человек Рима видел в семье образец для своего мирового сверхгосударства, и поощрял подвластных царьков вступать в семейные связи со своими соседями. Вот Ирод и взял за Александра Глафиру, дочь каппадокийского царя Архелая (первый израильско-турецкий союз, если хотите).
Если брак Александра был "жертвой" Августу, то в отношении остальных детей Ирод реализовывал собственные амбиции. Ему нужен был сильный сплоченный род, сжатый в единый кулак. И он создавал внутриклановые пары на уровне двоюродных братьев и сестер. И первым экспериментом стал брак Аристобула с Береникой, дочерью Саломеи.
Дорогие френды! Прошу вас, срочно отложите в сторону все свои дела и заботы, и запомните детей этих А. и Б. Имя каждого я напишу на отдельной строке.
Иродиада.
Агриппа.
Ирод.
Аристобул.
Теперь Аристобула можно забыть, но, при этом, продолжать иметь в виду, что он есть. Когда у Филона появятся "четыре сына царя, не уступающие честью самому царю", то это будет наша тройка плюс Ирод Антипа. И забудьте на время то, что я сейчас сказал.
А вот Иродиаду надо помнить! Сначала Ирод Великий, дедушка, выдал ее замуж за Ирода Боэтоса, дядю. Потом назначил мужа наследником, а через некоторое время отправил в вечное политическое небытие. Но когда на ее горизонте появился еще один дядя, Ирод Антипа, тетрарх (то есть, царь, между прочим) Галилеи и Переи, то в молодой пятидесятилетней женщине вскипела бабушкина властолюбивая кровь. А Ирод Антипа тоже вырос в семье, где внутриклановые браки были нормой, родовой парадигмой. И они резко так полюбили друг друга.
Батистелло. "Саломея"Дорогие друзья! Я уже готов вам простить, если вы вдруг забудете Иродиаду, Агриппу, Ирода и Аристобула. Небескорыстно, конечно. От вас потребуется кое-что простить мне. Понимаете, они все, евангелисты Марк и Матфей вместе с Иосифом Флавием пишут, что Ирод полюбил Иродиаду и… А я говорю, что не было между ними никакой любви, а только голый расчет с той и другой стороны. А он, в отличие от любви, всегда рационален, и его можно понять. И об этом будет отдельный пост, хотя, по-моему, уже был, и не один. Например, в рассказе о Гамле. В виде туманных намеков.
Агриппа. Мы, иерусалимцы, этого человека не забудем, даже если захотим: его имя носит улица, с которой начинается рынок Махане Иехуда. Рядом с его бурной судьбой одиссея капитана Блада просто отдыхает. Для него император Клавдий превратил провинцию Иудею в самостоятельное царство. Вот так, ни много, ни мало! Агриппа I Великий заслужил не только самостоятельный пост, но и увлекательный роман.
Как и Ирод. Став царем, Агриппа I выхлопотал для братана тетрархию Халкия (сегодня город Аджнан в Ливане на дороге Дамаск - Бейрут). И об Ироде Халкидском есть что сказать. Но сначала о его сыне, Аристобуле. Помните Аристобула, которого вы должны были забыли? Это дядя. А вот его племянника, Аристобула Иродовича, где-нибудь у себя пометьте. Не то чтобы такой важный, но именно он стал мужем той самой Саломеи. Которая правнучка, которая плясала перед Иродом Антипой и за это попросила голову Иоанна Крестителя. Этот человек сделал всем нам бесценный подарок! Мы его увидим в ближайших публикациях. Обещаю.
Те, кто к этому месту успел окончательно запутаться, начните сначала. И там вы увидите, что главный персонаж этой публикации - Саломея Антипатровна, сестра Ирода Великого. Ее дочь, Береника, стала женой сына одного из старших сыновей царя, Аристобула. В этой малой семье возник конфликт теща - зять. Впоследствии ставший модным и распространенным. Его решает позиция младшей женщины: кто она, в конце концов, дочь или жена? Береника оказалась больше дочерью. Она "стучала" маме на мужа. А та собирала на него компромат для своего брата. И в нужный момент все выложила на стол.
Саломея, дочь Иродиады, и ее муж АристобулТалантливый человек, все таки, эта Саломея Старшая. Ей удалось довести дело до того, что отец (царь Ирод) казнил обоих сыновей (Александра и Аристобула) от любимой жены (Мариамны I(. Которые ей самой приходились родными племянниками, а один из них еще и зятем. Да тут перед нами бледнеют парижский, мадридский и стамбульский дворы вместе взятые!
Но на этом ее заслуги перед престолом не закончились. После казни Александра и Аристобула Ирод возвысил своего первенца, Антипатра. Ну, и что, что он не представлял никакой опасности для Саломеи? Она уже почувствовала вкус чужой крови и не хотела отказываться от новой порций. И нашептала Ироду, что Антипатр задумал его отравить…
А теперь скажите мне, должен ли был Ирод как-то отблагодарить сестренку? Почему нет? И он подарил ей четверть царства. Правда, самую маленькую, отчего она имела статус топархии. Но состояла из двух больших частей - городов Ашдода (одно из фото) и Явне с окрестностями (раз) и округа Фацаэлида в Иорданской долине (два). Сейчас это место нескольких кибуцов и мошава Пцаэль с крупными финиковыми плантациями от северной окраины деревни Эль Уджа до Монумента Долины (на снимках).
Прежде, чем раствориться в составе провинции Иудея, это топархия сменила трех владельцев. Все они были женщинами и составляли "женское лобби", неформальную группу, обладавшую скрытым влиянием. Точнее сказать, два разных лобби, но тесно связанных друг с другом. Одно в Иудее (Саломея Старшая, ее дочь Береника, ее внучка Иродиада, ее правнучка Саломея Младшая), второе в Риме.
Писать о нем здесь и сейчас - сильно забегать вперед. Но судьба уголков родной земли требует, хотя бы, назвать имена этих дам. Первая из них - жена Октавиана Августа и мать Тиберия, Ливия Друзилла (вот у кого надо учиться женской мудрости!). После смерти она обожествила Августа, взяла себе титул его дочери (то есть, стала Дочерью Бога!) и жреческое имя Юлия. Ей-то и завещала свою топархию наша Саломея. А та, в свою очередь передала ее в наследство "серому кардиналу" Тиберия, вдове его младшего брата, Друза, Антонии Младшей.
Игорь Трибельский